Мы будем жить

— Я скажу вам, что с ней произошло, — очкарик подался вперед, — Лаура Шефер была увезена в тайный город амару. С тех пор о ней никто ничего не слышал. Ее мачеха получила фальшивое свидетельство о смерти ребенка.

— Может быть, и так, — Иллка пожала плечами, — я об этом ничего не знаю.

— Вы не тестировали ее?

— Сейчас трудно сказать. Не помню.

— Разве ваша деятельность не заключалась в том, чтобы искать кандидатов в пара… в амару?

— Нет, — ответила Иллка, глядя прямо в глаза очкарику.

— А в чем же она заключалась?

Иллка не хотела отвечать даже на такие в общем-то безвредные вопросы. И наверное, у нее были на то свои резоны. Она снова сказала что-то нейтральное, ни к чему не обязывающее. Я напряженно смотрел ей в лицо. Наверное, в этом есть смысл. Не случайно и мы с Анквиллой сразу обговорили все в подробностях — какую информацию и в каких дозах мне следует выдать ОПБ.

Значит, об Иллке я ничего не знаю…

Очкарик вздохнул.

— Мы поговорим об этом позже. Ваша вторая встреча с этим человеком произошла к Ганновере, где вы работали под именем фрау Граф. Он помог вам скрыться от ареста.

— Но мне никто не помогал! — удивленно заметила Иллка, — я уходила совершенно одна. И этого человека я точно не видела в Ганновере.

— Не надо сочинять. У нас есть запись смс, которым вас предупредили. Это были вы, не так ли? — он повернулся ко мне. Я кивнул.

— Да, это был я.

— Вот как? — Иллка вскинула брови, — ну что ж, вы сделали один раз доброе дело.

— Видите ли, в дальнейшем этот молодой человек, Клаус Оттерсбах, перешел на нашу сторону. Тем, что вы находитесь здесь, вы обязаны исключительно ему, той информации, которую он нам предоставил.

Иллка вздрогнула, очень натурально и посмотрела на меня. Я отвел взгляд.

Мне не надо было играть, меня и так мучил стыд. И страх за нее.

— Вы амару, молодой человек? — спросила она, — и вы перешли на их сторону?

— Да, — мне пришлось поднять взгляд.

— И что это за чувство, предавать людей, которые вам доверились? — поинтересовалась Иллка. Я стиснул кулаки.

— Вы опасны, — произнес я сдавленным голосом, — признайте, что вы стремитесь к мировому господству. Вы хотите уничтожить все… все, что мне дорого. И заменить на свою цивилизацию, на свои представления о добре и зле. Не скрою, жизнь амару выглядит привлекательно! И я пытался даже вам помогать, быть на вашей стороне. Но в итоге… вы ничем не лучше нацистов. Мне жаль лично вас. Но это война, и я ничего не могу поделать.

— Да, — тихо сказала Иллка, — тут вы правы. Это война.

Мне хотелось напиться, но дома не было ничего, а идти сейчас в пивную не стоило. Надо сделать совершенно расслабленный вид. Хорошо еще, что провода полиграфа нацепили не на меня.

Я уже делал некоторые первоначальные упражнения ятихири, Анквилла показал их мне. Но по правде сказать, расслабляться по-настоящему я так и не научился.

Поэтому сейчас мне хотелось напиться. Или ходить из угла в угол, время от времени стукая головой в стенку. Именно этим я и занимался — мерил комнату шагами, упирался в стену, разворачивался, шагал обратно. Мне было плохо. Ох, как плохо. Я не думал, что может быть так плохо от такого простого и пока еще не страшного факта: моя сестра, амару, в плену. Я ведь совсем не знал Иллку, меня с ней ничто толком не связывало. Я не знал, что она за человек, даже ее семью не знал — они все жили в Шамбале.

Да и вины моей тут действительно не было. Все же было обговорено, все по плану — а случайности всегда бывают. Такая у нас работа. Разведчик всегда может попасть в плен. И пока что с ней не делали ничего страшного, и ей пока не угрожала смерть.

И все равно… Откуда я, на самом деле, знаю, что с ней делают сейчас? Я дошел до стены, уперся в стену лбом и тихо застонал.

Иллка, прости меня…

Истерик, черт бы тебя побрал, жопа проклятая, выругал я себя.

Надо думать, что дальше делать. Дерьмо ты, а не разведчик.

Я распахнул окно, вдохнул воздух, лязгнувший далекими железнодорожными стуками. Встал в первую позицию ятихири, сменил ее на вторую, третью… Мышцы поочередно напрягались, растягивались, расслаблялись. В шестой позиции я поднял над головой скрещенные руки, сжатые в кулак — как при клятве хальтаяты… "Я, Клаус Оттерсбах, амару, частица разума планеты Земля, клянусь этому миру и моим братьям и сестрам людям-амару, клянусь младшим братьям антропоидам урку, клянусь всему живому миру планеты Земля…"

Пальцы вытянулись, выгнулись в напряжении, затем я бросил руки вниз и резко выдохнул.

Сел в плетеное кресло и раскрыл ноутбук. Вызвал Эвернот и в нем — файл с зашифрованными обрывками планов.

Теперь у меня две первоочередные задачи.

Первая — выяснить все, что получится, о Барте, постараться узнать, кто стоит за ОПБ. То, что я и делал до сих пор.

Вторая — спасти Иллку.