Мы, дети золотых рудников

Нам устраивают обзорную экскурсию, проводят по всем классам, по спортзалам, по кабинетам для кружков и внеклассных занятий.

Я слушаю куратора и гляжу по сторонам, на учеников и учителей.

То, как они выглядят, это так забавно… Треть из них одета чудно, на них очень странные наряды, как будто они сегодня будут участвовать в конкурсе «Самый нелепый костюм». Треть из них одета хорошо, на них модные молодежные вещи. А еще одна треть… На них одежда хуже, чем у бомжей из Чертоги. Она старая, в дырках и заплатках. При этом ясно, что ученики не бедные, им просто нравится так ходить.

Сразу видно, что в этой школе учитель – это не враг, а друг детям, учиться им интересно. И учителя делают все, чтобы заинтересовать своими предметами.

Здесь все так непривычно. Классы, которые ты выбираешь сам, непонятная система оценочных баллов, семестры вместо привычных нам четвертей, учителя в джинсах и мятых футболках… Все дети из разных стран. Здесь есть немецкие, французские, английские классы. Меня определяют в английский класс – еще бы, что я знаю на немецком, кроме песенки про пастушку?

Нам дают учебники и файл с листочками – расписание и содержание каждого урока на английском с переводом на русский. Уф, хотя бы так.

Я стараюсь вникнуть во все, сосредоточиться на том, что говорит мне куратор, запомнить все особенности обучения в новой школе. Но к концу дня понимаю, что у меня вместо головы – жопа. Я – головожоп, и, кажется, это не лечится.

Много интересных кружков, некоторые – плавание, футбол, баскетбол, фотография, рисование, рукоделие, журналистика, – наверное, являются традиционными, но только не для Чертожской школы.

Но есть и нестандартные кружки, меня удивило и обрадовало, чем в них занимаются: робототехника, аниме, игра на волынке, строительство карточных домиков.

Также есть театральные, научные кружки, кружок садоводов, для которого за школой устроена специальная оранжерея. Есть даже общество волонтеров и клуб помощи животным, куда мы заходим поглядеть, как там мастерят инвалидную коляску для собачки со сломанной задней лапкой.

Кружки – дело добровольное, но я вижу, что их посещают все ученики по собственному желанию.

Для спортивных секций выделен отдельный корпус за школой, нас отводят туда, и я с любопытством прохожусь по чистым раздевалкам, белоснежным душевым и залам с натертым до блеска полом, где размещается новехонький спортивный инвентарь. Все, что есть из инвентаря в спортзале нашей школы, это потертый гимнастический козел с отломанной ногой.

Весь день я хожу с круглыми от удивления глазами, мой мозг похож на кипящую кашу.

Затем нам, новичкам, нужно определиться, какие кружки мы хотим посещать. Я уже настолько вымотался, что ставлю галочки наобум. Однако один выбор сделал осознанно: кружок геологии. Здесь, среди всего чужого, должно быть хотя бы что-то, что напоминало бы мне о доме. А именно камни.

Всему приходит конец, кончается и этот день. И вот я с тоской стою у черты: нужно возвращаться.

Я не иду со всеми – медлю. Мне хочется побыть еще немного в этой доброй сказке. Я чувствую: здесь мое место.

Я перехожу через границу один и снова возвращаюсь в реальность. Тут совсем другой мир… По дороге домой я так увлекся мыслями обо всем случившемся, что забыл о безопасности. Забыл о том, что теперь я – перебежчик. А что делают такие, каким я был еще пару дней назад, с такими, кем я стал сейчас?

Чьи-то руки хватают меня за плечи и дергают назад. Я падаю. В меня вцепляются десятки рук и тащат куда-то с дороги… Тащат за сараи, по грядкам, вдоль деревянных заборов, за которыми заливаются лаем злобные собаки.

Меня бросают на что-то мягкое, и по сладковатому и гнилостному запаху я понимаю, что приземлился в компостную кучу.

Со всех сторон на меня нападают. Бьют ногами. Ничего не понимая и не видя никого вокруг, я сворачиваюсь клубком, пытаюсь защититься от ударов.

Через некоторое время удары прекращаются; я лежу на куче отбросов, а надо мной возвышается Архип, смотрит на меня серьезно и хмуро. Невдалеке я вижу всех остальных членов нашей команды, моей бывшей команды. Что ж, этого следовало ожидать – вот только со всеми событиями за чертой я совсем забыл, что здесь на меня может быть объявлена охота.

– Ха! Смотрите, пацаны, какую огромную крысу мы поймали! – кричит Архип.

– Архип… – говорю я с трудом, тяжело дыша. – Ты не понимаешь…

Как ему объяснить? Что сказать?

– Заткнись! Я не давал тебе слова!

– Ты не понимаешь, что значит для нас этот шанс. И никогда не поймешь.

– Чего не понимаю? – Он презрительно хмыкает и подходит ближе. – Ты врал мне, крыса! Врал своему другу и своей команде! Притворялся здесь своим. Врал, что терпеть не можешь перебежчиков!.. Да! Зададим им! – Архип передразнивает меня, повторяет слова, которые я сказал на балконе. – Ну что, будешь врать, что ты такого не говорил?

– Говорил, – признаюсь я и как можно спокойнее продолжаю: – Но как по-другому, Архип? Ты всех подряд хочешь повесить. Я хотел признаться, но мне было страшно.