My disease is you (СИ)

Ботан молча ел какую-то холодную кашу, которая за год осточертела до невозможности. Неожиданно его соседка по палате прыгнула на занавеску и закричала, раскачиваясь:

— Смотри, я пятерка! Я хорошая, я хорошая!

— Савушкина, слезь с занавески.

Она не слушала. Тогда врачи сняли её оттуда с силой, и сделали уколы успокоительного. Ботан поморщился. Есть и так не хотелось, а тут ещё такое. Он не доел, оставил тарелку и ушел.

Ему нужно было сделать первый укол аминазина. Казалось бы, все должно пройти нормально, но нет.

Ботан зашел в процедурную. Там сидела молодая врач-практикантка. Можно было подумать, что шприц она держит впервые. Ботаник поднял рукав, отвернулся и начал думать о чем-то своем (об Оливии, естественно).

Врач осматривала его порезы и вдруг выдала:

— Я забыла, как колется… Ай, похер, — она махнула рукой, — Чё я, укол сделать не смогу?!

Она уколола резко, куда попала игла. Ботан даже заорал от боли.

— А как ты в армию пойдешь, если обычного укола не можешь потерпеть? — это было последнее, что он слышал.

В ушах сильно зазвенело, в теле появилась болезненная тяжесть, все болело. В эту секунду Ботаник упал с стула и отключился…

Комментарий к Кошмар продолжается

я же говорила, будет стекло.

спасибо вам за ваши отзывы, они мотивируют меня писать дальше!

========== Новый поворот ==========

В этот момент ревущая Оливия вернулась с завтрака и снова упала в подушку лицом. Казалось, что сейчас из неё выйдет весь запас слез, который у неё был в организме.

Ботана не было уже больше часа в палате. Лив подумала, что он завтракает просто, или гуляет, но что-то внутри подсказывало, что не все так просто. Рука начала ныть, с каждой минутой все сильнее. Лив вспомнила те ощущения, когда ей неправильно сделали укол в детстве, и рука онемела на день. На руке даже появилась точка от иглы…

Прошло ещё полчаса. Оливия поняла, что больше так продолжаться не может. Она быстро надела тапки и побежала к главврачу, чтобы все прояснить.

Она как раз была на месте. Оливия облегчённо вздохнула и спросила:

— Вы не подскажете, что с Соколовым?

Ей было так непривычно называть Ботаника по фамилии…Хотя сама каждую ночь себе её примеряла.

Сердце бешено билось в груди, как будто стремилось вырваться на волю. У Оливии задрожали руки.

— Оливия, будь спокойна, не волнуйся и не накидывайся на меня с кулаками.

Оливии захотелось сделать это ещё больше.

— Если блять ваше шоу «Идиотские паузы, заставляющие подыхать от страха» не кончится прямо сейчас, то я…

— Соколов без сознания, за его жизнь сейчас борются все врачи.

Оливия застыла на месте. Её как будто парализовало в это мгновение. Дыхания стало катастрофически не хватать. Лив сейчас чувствовала себя, как в запертой комнате, откуда медленно выкачивают кислород… Тот человек, на которого она держала злобу и которого ненавидела… Причина их ссоры мгновенно стала пустяком для Оливии.

Сначала до неё даже не дошел смысл слов врача. Только через несколько минут они отпечатаются в её сознании.

— А что с ним? — выдавила из себя Оливка. Главврач лишь пожала плечами:

— Никто не знает. Ему стало плохо после укола. Его нашли в бессознательном состоянии, а из руки шла кровь. Можно конечно предположить, что это неправильно сделанный укол, но у этой санитарки был красный диплом…

— Спасибо, — прохрипела Оливия в последний момент, отходя от неё.

Её сильно шатало, а походка походила на стариковскую. Когда она убедилась, что никто не наблюдает за ней, она громко зарыдала, закрыв лицо ладонями. Те несколько шагов, которые она шла до своей палаты, показались ей вечностью.

Почему она такая гордая? Ничего же между Алисой и Ботаном не было, это же было ясно, как день. Почему Лив позволила себе усомниться в Ботане? Ведь он делал все, чтобы радовать её. Он не давал и тени сомнения. Лив так боялась, что он закроет свои глаза навсегда и душа, теплившаяся в его организме, улетит, но последнее, что он услышит от Оливии, будет такое мерзкое и болезненное:

«Я тебя ненавижу»

Это ведь было горькой ложью.

Настоящая любовь, пусть даже и в таком возрасте, она не сможет исчезнуть после предательства кого-то. Даже после такого будешь любить, просто будешь осознавать, что быть с тем, кто с тобой так поступил, нельзя, что это опасно.

Просто Лив пыталась спасти себя, не быть размазней, доказать, что у неё есть честь и достоинство. Но нужно ли это было в тот момент?!

Она ворвалась в палату, легла на кровать, и опустошенным голосом произнесла фразу, адресованную Алисе:

— Теперь ты довольна?

— С хрена ли?

— Саша без сознания. Мне больно. Довольна? Ты же этого, черт возьми, добивалась?! — Лив вскочила с кровати и закричала: — Ты же так хотела видеть меня в страданиях?! Распишись в получении!

— Поверь, я сейчас не испытываю такой радости. Мне это не нужно. Я вообще хотела извиниться!

Извиниться?

— О! Сегодня день сюрпризов! Правильно, день рождения же! Хеппи бездей, твою мать! — Оливия залилась истерическим хохотом.

Алиса дождалась, пока Лив отойдет и начала говорить:

— Я знаю, кто виноват в этом.

— И кто же?