Мы - до нас

            - Чего это она к тебе подходила? Опять дорогу спрашивала?

            - Да нет… Просто визит вежливости!

            - Да они тут такие! Особенные… Ничего не скажешь, будущий ученый народ. Тоже любят слова переиначивать, а то и целые предложения.

            - И как?

            - А! – с досадой отмахнулась Лена. – Я думала – одна такая, а оказалось, совсем нет! Хотя, они по-другому все это делают. Не от души, а просто для развлечения и острый ум показать. Иной раз такое скажут, что самой не хочется больше этого делать! Да и вообще – детство все это… На, ешь! – протянула она Стасу большую котлету на хлебе, посыпанную свежим укропом. - Специально для тебя готовила!

            - Вку-усно! - попробовав, одобрил Стас. – Надо же - совсем еще горячая!

            - А я кастрюльку сначала в старую кофту, а потом и в газету завернула. У нас ведь поезд часто опаздывает… Ты ешь, ешь, там еще много! Тебе после таких нагрузок теперь усиленное питание положе…

            Она подождала, когда Стас, любивший такую словесную игру со своим отцом, да и в последнюю их встречу, и с ней, окончит слово, чтобы сказать решительное: «И никаких «но»!. Однако тот почему-то промолчал. И она, теряясь в догадках, молча протянула ему вторую котлету.

            Стас с рассеянным видом принялся и за нее.

            - Эх, не ценим мы порой то прекрасное, что дает нам природа! – с завистью глядя на него, сглотнул слюну Александр. – Мне бы сейчас эту котлету, так я бы разве так ее ел!..

            - А ты возьми мои бутерброды! – предложила почти сразу же вернувшаяся Людмила, доставая из своей сумки, тонко нарезанные куски батона с кружочками колбасы. - Мне их мама положила в дорогу, так я к ним даже и не притронулась!

            - А хоть бы и притронулась! Еще вкуснее бы был! – усмехнулся Александр.

            Юля покосилась на него, но тут же успокоилась – шутка была сказана явно ради красного словца.

            - Конечно, никакая колбаса с котлетой не сравнится, но…

            Александр взял бутерброд, с блаженством надкусил и стал жевать, бросая на Лену уже вполне откровенные взгляды.

            - Ну, все! – вдруг не выдержала Юля и решительно встала. – Пойду, тоже разомнусь, – в ответ на недоуменные взгляды соседей объяснила она и принялась ходить по всей территории раскопок.

            Как только к ней успели привыкнуть, она неожиданно юркнула в палатку завхоза, вышла оттуда, что-то пряча за спиной, затем бочком-бочком подобралась к баку, в котором – и когда Лена все только успевала делать! - стоял готовый уже суп и, довольная, вернулась на место.

            Почти одновременно с ней к двум работавшим неподалеку друг от друга парам, подошел и Владимир Всеволодович.

            - Та-ак! – послышался его голос, тон которого не предвещал ничего хорошего. Он поочередно смотрел на Стаса и на Александра. Те так и застыли под его взглядом: один с недоеденной котлетой в руке, другой с поднесенным ко рту очередным бутербродом с колбасой.

            - Вы что, забыли, что я говорил вам утром? С этого до двенадцатого июля - Петровский пост! И не может быть никакой речи ни о молоке, ни о мясе! Только рыба и то в разрешенные для этого дни!

            - Но, Владимир Всеволодович! – поспешила заступиться за Стаса Лена. – Стасик не слышал вашего сегодняшнего предупреждения, и вообще он пока, можно сказать – путешествующий!

            - Точно! – подтвердил подошедший завхоз. – Он мне еще проездной билет не сдал! Кстати, Люда, это и тебя касается!

            Стас и Людмила почти одновременно протянули свои билеты на поезд.

            Их вид помог принять Владимиру Всеволодовичу справедливое, на его взгляд решение.

            - Ладно, твои доводы меня убедили! – согласно кивнул он Лене. - Станиславу на первый раз прощается. Но что касается вас, Александр… Все-таки уже третий курс. Пора привыкнуть к тому, что Православие – это не просто религия, а православный образ жизни. То есть, жизнь по заповедям, покаяние, если в чем-то вдруг по немощи человеческой нарушили их, пост, молитва, само поведение человека, наконец… Поэтому, простите, хоть я и не священник, но вынужден наложить на вас, так сказать, епитимью: заступаете сегодня во внеочередное ночное дежурство!

            Всем своим видом дав понять, что его решение окончательное и обжалованию не подлежит, академик круто развернулся и уже через минуту сидел за столом с находками.

            Как только он оказался за пределами слышимости, Александр сразу же принялся возмущаться вслух:

            - Нет, вы видели?! Образец юридического беспредела! Вопиющая историческая несправедливость! За одно и то же преступление – одному прощение, а другому – наказание!

            - Да нет, Шура, в чем-то Владимир Всеволодович прав… - заступилась за академика Людмила. – Он действительно хочет, чтобы мы за время учебы выучили русскую историю в ее полной, как он сам любит говорить – гармонии!

            - Защищай-защищай… своего академика! – обиженно заметил Александр, кивая при этом на Стаса, и язвительно усмехнулся: - Только зря стараешься! У него уже свой адвокат имеется!