Мы дрались с «Тиграми»

Резкий, холодный ветер шумел в ушах, но он никак не мог охладить пожара страшного беспокойства, распиравшего мою голову. Все! — думал я, немцы узнали про стык и решили нанести удар. Здесь, в тылу и неведении, мне стало так страшно, как ни разу не было страшно в бою. Главное — я был далеко в тылу! Не мог вмешаться в грянувший бой, чтобы повлиять на его ход — конечно же, в нашу пользу!

Мы приближались к хребту. Раскаты канонады усиливались, стали хорошо просматриваться поднимавшиеся к небу из-за горы клубы черного дыма. И все же холодный встречный ветер несколько охладил меня, жуткие мысли и обескураживающие страхи попритихли, и я стал думать, каким образом быстрее попасть в Гант. Чтобы перебраться через хребет пешком, потребуется сорок минут. За это время и бой закончится! Да без моего присутствия — еще и нашим поражением! Можно, конечно, попасть и за пять минут, если проскочить сквозь хребет через «ворота» — разрыв в хребте, он уже виден справа, туда скоро свернет дорога. Но это риск — четыреста метров вдоль передовой на виду у немцев. И я решился. Дело к вечеру, уже смеркается, кони у меня белые, на снежном фоне их почти не видно, немцы не сразу нас заметят, а пока спохватятся, мы на полном скаку успеем проскочить опасное место. Иначе опоздаю, и все пропало.

— Диденко! Гони направо и вперед по дороге! — даю'команду ездовому.

И кони помчали нас к передовой! Выскакиваем из расщелины, на полном скаку круто сворачиваем налево и мчимся вдоль передовой. Рядом справа — окопы нашей пехоты, а чуть подальше, в пятистах метрах за лощиной, — немецкие. Но взгляд налево чуть не ввел меня в шоковое состояние: отвесная скала вовсе не была покрыта снегом! Она была первозданно обнажена — черна, как китайская тушь! И наши белые кони проецировались на ней, как сказочные паруса!

А немцы не дремали. Ровно в шестнадцать часов немецкий пулеметчик заступил на боевое дежурство. Он привычно осмотрел передний край русских и не нашел ничего нового. Бой шел справа, в районе Ганта, артиллерия и минометы наносили удар по переднему краю русских — деревушка Гант и склоны хребта скрылись в клубах дыма. Приближались сумерки, остатками пулеметной ленты немец виртуозно выбил музыкальный ритм и зарядил пулемет трассирующими пулями. После теплого блиндажа и горячего кофе ему не терпелось поразмяться, пострелять. Но цели, как на грех, не появлялись. Он еще раз тоскливо осмотрел поверх пулемета пустынный передний край русских и уже собрался пробежаться по траншее, как вдруг, к великому своему удивлению, увидел, как из расщелины хребта выскочила пароконная русская повозка, свернула вправо и помчалась вдоль передовой к Ганту. На фоне темной скалы белые кони были видны — лучше не надо! Словно охотник, выследивший долгожданную дичь, немец неимоверно обрадовался! Кровь прилила к лицу, руки мертвой хваткой вцепились в пулемет. Переставив прицел на пятьсот метров, немец вжался в пулемет и дал длинную очередь по Лошадям нахальных русских. Еще не окоченевшие от холода руки твердо держали тело адской машины. Но что за проклятие! Огненная трасса уперлась в белые животы скачущих коней, а санки, как ни в чем не бывало, продолжают мчаться к Ган-ту! Не понимая, в чем дело, он взял на прицел головы одного, потом второго седока — и опять неудача! Такого с ним еще не бывало! Обозленный, он всадил длинную очередь в тело левого русского. Но пули опять-таки пошли ниже, попали в сиденье, и санки со скачущими белыми конями через секунды исчезли в Ганте.

Так виделась наша скачка со стороны стрелявшего в нас немца. А что же испытали мы с Диденко на этом четырехсотметровом отрезке пути под непрерывным огнем пулемета? Справившись с крутым поворотом, кони тут же рванули вперед. И не потому, что их понуждал к тому ездовой. Через вожжи, которые держал в трясущихся руках Диденко, кони ошутили состояние своего хозяина. Им мгновенно передалось его волнение. А я, с замиранием сердца, ежесекундно ожидая обстрела, устремил взгляд на заснеженные немецкие позиции. И точно! Из потемневшего леса со скоростью броска кобры взметнулась стремительная огненная струя. В одно мгновение преодолев полкилометровое пространство, она настигла наши санки и упруго воткнулась в пространство между передними и задними ногами лошадей. Перемещаясь вместе со скачущими конями, она повисла под их животами, совершенно не касаясь их мелькавших в снежной пыли ног. Стоило ей хотя бы чуть-чуть отстать или опередить коней, как тут же мелькавшие с неимоверной скоростью копыта пересекли бы ее, превратившись в кровавые култышки, а весь наш возок полетел бы вверх тормашками под откос, на радость немецкому пулеметчику. Но этого, к нашему счастью, не случилось.

— Ну и твердая рука у фашиста, — искренно похвалил я немецкого пулеметчика, — надо же так точно перемещать тело пулемета вслед скачущим коням.