Мы еще встретимся с тобой

Молли проснулась, когда время обеда давно миновало. Она быстро встала, сунула ноги в шлепанцы, накинула халат и спустилась на кухню. Чай и тосты, решила она. На этом она сможет продержаться до ужина.

С чашкой горячего чая в руке она позвонила родителям, как и обещала.

— Со мной все в полном порядке, — твердо сказала Молли. — Да, оказаться дома — это чудесно. Нет, честное слово, мне нужно побыть одной какое-то время. Не слишком долго, но все-таки.

Затем Молли прослушала сообщения на автоответчике. Пока она спала, звонила Дженна Уайтхолл, ее лучшая подруга. Кроме родителей и адвоката, только ей Молли разрешила навещать себя в тюрьме. Дженна сказала, что хотела бы заглянуть вечером, ненадолго, просто поздороваться. Она просила Молли перезвонить, если та не возражает против ее появления.

Нет, сказала себе Молли, не сегодня. Ей не хочется никого видеть, даже Дженну.

Молли посмотрела шестичасовые новости по каналу НАФ, надеясь увидеть Фрэн Симмонс.

Когда программа закончилась, Молли позвонила на студию, поговорила с Фрэн и предложила свое участие в программе «Настоящее преступление».

Затем Молли позвонила Филипу. Его очевидное неодобрение не было неожиданным, и она постаралась не принимать его слова близко к сердцу.

Переговорив с Мэтьюзом, Молли поднялась наверх, переоделась в свитер и слаксы. Несколько минут посидела перед зеркалом, изучая свое отражение. Волосы чересчур отросли, их надо бы подстричь. Может быть, немного осветлить? Когда-то они были золотисто-белокурыми, а за последние годы потемнели. Гэри всегда шутил, что все женщины в городе были уверены: здесь не обошлось без помощи парикмахера, настолько изумительного оттенка были волосы его жены.

Молли встала и подошла к стенному шкафу. В течение часа она внимательно просматривала свои вещи, откладывая в сторону то, что никогда больше не наденет. При виде некоторых нарядов на ее губах появлялась улыбка. Вот бледно-золотые платье и жакет, она надевала их на новогоднюю вечеринку в загородном клубе в тот самый год. Вот черный вельветовый костюм, который Гэри увидел в витрине «Бергдорфа» и настоял, чтобы она его примерила.

Когда Молли узнала, что ее выпускают, то передала миссис Барри список продуктов, которые следовало купить. В восемь вечера Молли спустилась вниз и принялась готовить ужин, о котором мечтала несколько недель: зеленый салат с бальзамином и уксусом, хрустящий итальянский хлеб, подогретый в духовке, легкий томатный соус к спагетти и бокал кьянти.

Приготовив все, Молли села в уголке для завтрака, уютном местечке, выходившем на задний двор. Она ела медленно, наслаждаясь спагетти, свежим хлебом и салатом, чувствуя бархатистую нежность вина, и смотрела в темный двор, радуясь приближению весны, до которой осталось всего несколько недель.

Цветы распустятся поздно, подумала Молли, но скоро набухнут почки. Это она себе тоже обещала. Снова заняться садом, почувствовать землю, теплую и влажную, наблюдать за тюльпанами, когда они раскрасят сад гаммой невероятных оттенков. И надо снова посадить бальзамин у каменной стены.

Молли медленно ужинала, наслаждаясь тишиной, так отличавшейся от постоянного гула в тюрьме. Убрав все на кухне, она прошла в кабинет и села там в темноте, обхватив колени руками. Она прислушивалась, надеясь уловить тот самый звук, который в вечер смерти Гэри подсказал ей, что в доме посторонний. Почти шесть долгих лет этот звук преследовал ее в ночных кошмарах, знакомый и одновременно незнакомый. Но она ничего не услышала. Только ветер завывал на улице да тикали часы.

8

Фрэн вышла из студии и отправилась пешком в свою четырехкомнатную квартиру на углу Второй авеню и Пятьдесят шестой улицы. Она с огромным сожалением рассталась с квартирой в Лос-Анджелесе, но, как верно угадал Гас, Нью-Йорк был ее родиной.

В конце концов, она прожила на Манхэттене до тринадцати лет, размышляла Фрэн, идя вверх по Мэдисон-авеню мимо ресторана «Ле Сирк 2000», любуясь его освещенным двором перед входом. А потом ее отец заработал кучу денег на бирже и решил перебраться за город.

Именно тогда семья переехала в уютный зеленый Гринвич и приобрела дом совсем недалеко от того места, где теперь жила Молли. Особняк располагался в исключительном месте на Лейк-авеню. Разумеется, потом выяснилось, что он им не по карману. Вполне вероятно, что именно из-за охватившей его паники отец не смог больше зарабатывать деньги на бирже.

Ему нравилось заниматься общественными делами в городе и знакомиться с людьми. Фрэнк Симмонс был уверен в том, что добровольные участники любых мероприятий легко обзаводятся друзьями, и о таком добровольце в городе могли только мечтать. Во всяком случае, до тех пор, пока он не «занял» крупную сумму из средств, собранных в фонд будущей библиотеки.

Фрэн пребывала в ужасе от перспективы разбираться с коробками, которые она привезла в Нью-Йорк, но мокрый снег не прекращался, на улице стало совсем холодно. К тому времени, как она вставила ключ в замочную скважину, у нее открылось второе дыхание.