Мы – есть! Честь

– Подождите! – к ним подошел высокий мрачный человек в шлеме с небольшой короной. – Как я понимаю, война окончена?

– Да, Ваше величество, – слегка поклонился Кер. – Вы слышали, какую судьбу уготовил Эльвинель людям?

– Слышал, – скрипнул зубами командующий войсками человеческих королевств, покосившись на голову вождя рассветных эльфов. – Значит, нас обманули. Я это учту и запомню. И детям оставлю завет помнить.

Он со злобой взглянул на эльфов вокруг, потом процедил сквозь зубы:

– Мы отводим свои войска, разбирайтесь между собой самостоятельно, нас ваши дела больше не касаются. Придет время, и вы сильно пожалеете о своем обмане. Я все сказал, перворожденные.

– Виноваты в обмане Эльвинель и его приспешники, – хмыкнул Кер. – Впрочем, нас здешние дела тоже очень мало касаются. Мы завтра покидаем ваш мир. Ищите свой путь самостоятельно.

– Найдем, – иронично посмотрел на него король. – Уж будьте покойны, найдем. Еще неизвестно, кто окажется выше.

– А это от расы не зависит, – не менее иронично прищурился эльф. – Это зависит только от разумного. Сумеет понять, что к чему – поднимется выше. Не сумеет – рухнет и уподобится Эльвинелю и иже с ним. А мы собираем во всех мирах тех, кто уже понял и больше не желает рвать другим глотки за власть.

– И вас еще не сожрали соседи? – удивился человек.

– А мы хорошо умеем настучать им по голове, если полезут, – рассмеялся Кер. – Так что соседи тихо сидят по своим норам и боятся высунуться. Ладно, Ваше величество, желаю вам удачи.

– Благодарю! – кивнул король и быстро пошел в сторону своего лагеря.

– Вы готовы? – обратился аарн к старому шаману.

– Да.

Перед ними снова завертелась черная воронка. Кержак задержал дыхание и шагнул в нее вслед за эльфом.

Пыльная грунтовая дорога вилась вдаль, только изредка пробегая через небольшую рощу. Жара выматывала донельзя, глотка пересохла, и Гаине молча молилась Светлому Владыке о каком-нибудь ручейке. Впрочем, сейчас она готова была напиться даже из грязной лужи. Вот только нет вокруг ни ручейков, ни луж. Хоть бы только не свалиться, дойти до Белой речки, которая хоть и пересохла почти, но немного воды в ней еще есть. Пусть гнилой, пусть грязной, но воды! Девушке очень хотелось плакать, но слез не осталось, глаза были совершенно сухими. Уже третий год она скиталась по землям Западных Королевств и давно отчаялась найти себе пристанище. Отовсюду бродяжку гнали…

Гаине вспомнила маленький обшарпанный домик отца в родном Хартанге и закусила губу. А потом перед глазами встал костер, на котором папу с мамой сожгли три года назад. Сожгли, обвинив в ереси. Девушка глухо рассмеялась – бедный, наивный книжник… Его ведь предупреждали, что «святые» отцы интересуются им, но он не поверил, что кто-то может желать ему зла. Как они с матерью умоляли его тогда уехать…

Когда за отцом пришли стражники инквизиции, Гаине спряталась в маленьком подвальчике, о котором никто не знал. Отец вырыл его прошлым летом и складывал там высушенные целебные травы. Именно в эти пахучие травы и зарылась до смерти перепуганная девушка, прекрасно знавшая, как поступают инквизиторские прислужники с семьями еретиков. Два дня она пряталась в подвальчике, выбираясь только по ночам. Но оставаться здесь дальше было нельзя, дома осужденных инквизицией обычно сжигали. Гаине перебралась на чердак заброшенной башни сумасшедшего мага, уничтоженного святыми отцами лет сорок назад.

Мрачная башня оказалось настолько крепкой, что для ее разрушения потребовалось бы слишком много усилий. Да и примыкала она прямо к крепостной стене, из-за чего герцог Хартанга запретил ее трогать. Вот на башню и махнули рукой. С тех пор уже сорок лет мрачное, обгоревшее нечто торчало над крепостными стенами города, и им пугали непослушных детей. Но разбитные мальчишки и девчонки все равно пробирались в загадочную башню колдуна и, цепенея от страха, обследовали ее.

Гаине в детстве не составила исключения и тоже несколько раз пробиралась туда с компанией приятелей. Она неплохо знала как пройти к входу, минуя стражу, и теперь это знание пригодилось. Перед самым рассветом девушка прокралась мимо клевавших носом стражников и забралась на самую верхотуру, куда обычно не решались забираться даже самые отважные из сорванцов.

Из окна башни она видела, как жгли ее родной дом. А потом… Потом на главную площадь города вывели избитых до синевы отца с матерью. Их привязали к столбу, обложили дровами и сожгли заживо. Как они кричали! При этом воспоминании Гаине глухо застонала. Будь проклята Церковь и ее палачи! Потом вспомнилось, как она бежала из города. Ворота открывались только днем, а днем любой стражник опознал бы дочь сожженного еретика. Чтобы догадаться, какая судьба ждет Гаине после этого, совсем не требовалось быть семи пядей во лбу.