Мы искали друг друга

Саше не спалось: лезли в голову всякие мысли. В тишине ночи слышались, откуда-то издалека доносящиеся музыка, людские голоса. Поселок и впрямь не был таким безлюдным, каким казался на первый взгляд. У Саши разыгралось воображение, стали чудиться подозрительные шорохи и шаги под окнами. Сделалось страшно: а вдруг в дом вломятся грабители какие-нибудь, или насильники. То обстоятельство, что в поселке, кроме них, были еще дачники, не успокаивало, напротив — тревожило. Неизвестно еще, кто эти люди. Может, приехали встряхнуться некие молодые балбесы, «золотая молодежь», напились и теперь их на подвиги потянет. И некому защитить девушек, разве что сосед-пенсионер придет на помощь…

Рядом мирно сопели во сне подруги, где-то трещали цикады, лягушачий хор исполнял одну бесконечно длинную песню. Саша встала, стараясь не шуметь, вышла из комнаты. Подошла к входной двери, убедилась, что она заперта на замок.

Когда-то давно Саша, подобно всем детям, спасалась от ночных страхов, укрываясь с головой одеялом. Хлипкая дверь была, в сущности, столь же эфемерной защитой. Однако, страх отступил, успокоенная девушка легла и моментально заснула.

И все же, тревога ее не исчезла окончательно, а лишь спряталась на время. Поэтому, когда на следующий день нежданно-негаданно прикатил Борис, Саша не столько удивилась, сколько обрадовалась: теперь есть кому заступиться за их «девичник».

Боря приехал на такси. Сапожник без сапог, он каждый день имел дело с машинами чужими, о своей же пока лишь мечтал. Куракин-старший владел «москвичом», но отцовской машиной Борис пользовался редко. Непристижно. Была б машина, а то — утюг на колесах. Такую таратайку Боря и сейчас мог бы взять без особых проблем. А вот «стоящая тачка» и стоила соответственно. Боре такая, как он выражался, была не по зубам. Пока.

— Здорово, дачницы! — шумно поприветствовал девушек Боря, поднимаясь на террасу, где подруги расположились пообедать на свежем воздухе.

— Борька, какими судьбами!? — воскликнула Куракина. — ты же говорил, работы полно.

— Как любит говорить наш начальник, если пьянка мешает работе — бросай нахрен эту работу!

— Так ты все бросил и приехал сюда пьянствовать?

— Ага! — весело ответил Борис и достал из объемистой сумки, которую притащил с собой, бутылку «Камю».

— Боря, ты прелесть! — обрадовалась Зулька. — А то они уже замучили меня своей «душанбинкой».

Вслед за коньяком Борис извлек из сумки бутылку марочного вина, баночку черной икры, еще какие-то банки, затем пакет с фруктами (огромные, похожие на мячики персики, черный виноград «тайфи» с хорошую сливу величиной ягодами), и под конец необъятных размеров дыню. Девчонки только ахали, удивляясь.

— Откуда?

— Завсклада один одарил от щедрот, — пояснил Борис. — Премировал, так сказать, за ударный труд. Крутой ворюга — на «форде» ездит. Пришлось повозиться с его тачкой, теперь как часы работает. А я решил отгул взять: чай не лошадь, без выходных пахать. Захотелось отдохнуть в приятной компании. Если не прогоните, конечно…

Изобилие, нежданно-негаданно свалившееся, вместе с Борей, позволило устроить настоящий праздник. Накрыли шикарный стол. И не беда, что сервировка не отвечала канонам: тарелки на Куракинской даче были разнокалиберными, а пить коньяк, так и вовсе, пришлось из стаканов. Праздника это не испортило.

Обед плавно перетек в ужин с перерывами на танцы под магнитофон. Жаль только, кавалер был один на всех. Зулька, поначалу, разумеется, кокетничала с Борей, крутила перед ним бюстом и другими выдающимися частями тела. Пока не убедилась окончательно, что праздник сей, не в ее честь устроен. А убедившись, не стала расстраиваться, махнула рукой: раз Боря положил глаз на Сашу, то так тому и быть, не станет она мешать подруге, отбивать у нее ухажера. Ленка тоже не имела ничего против желания брата приударить за подругой, независимо от серьезности (или несерьезности) Борькиных намерений. Сама же Александра не стала дичиться и корчить из себя недотрогу, полагая, что сумеет удержать ситуацию под контролем, не позволит их с Борисом отношениям зайти слишком далеко. И, как нередко случается, переоценила свои силы.

«Это же не всерьез. Просто легкая любовная игра», — думала Саша, когда во время танца Боря нашептывал ей на ухо двусмысленные, полные намеков, комплименты. Незаметно для себя она заигралась, переступила незримую границу, попала на пресловутую «точку невозврата». Лишь оказавшись с Борисом наедине в спальне (Лнка с Зулей продолжали в гостиной застолье), Саша поняла, что чересчур далеко они зашли с этой игрой. Но, осознав рассудком, она не нашла в себе сил противиться неизбежному. Неопытная девушка покорно легла в постель, уступив напору мужчины, который страстно хотел ее. В голове у Саши отчаянно билась, подобно птице, попавшей в силки, мысль: «Боже, что я делаю!».

Потом она плакала, уткнувшись в подушку, мысленно проклинала себя, своего соблазнителя и Ленку, которая, по мнению Саши, все это подстроила, будучи в сговоре с братцем. Даже Зульку кляла, хоть та была, вроде бы, не причем,