Мы - истребители

Ещё я занялся прогрессорством. Нет, о танках и тому подобном давно все рассказал и нарисовал (на фронтах новая техника не появилась. Всё, что производили, шло пока в резервную танковую армию). Я занялся прогрессорством на истребительном фронте. Первым делом решил облетать машину Поликарпова. Истребитель мне понравился, да и инструкторы Центра, где и происходил облёт, хвалили его. По моим советам Поликарпов машину немного усовершенствовал. Теперь можно было приступать ко второй части — войсковым испытаниям. Получив разрешение, я сформировал из четырёх специально выпущенных экспериментальных самолётов звено, посадил за штурвалы лучших выпускников Центра и вылетел на фронт.

В том, что в одиночку встретился с четырьмя охотниками глубоко у нас в тылу, виноват сам. Решил проверить парней и велел им догнать меня. Сбросить их с хвоста сумел, даже оторвался и сбил со следа, а тут две пары охотников штурмуют нашу автоколонну. Атаковал, с ходу сбил ведущего, потом завязался бой на малых высотах. А когда подоспели мои подопечные, я уже вылезал из истребителя и смотрел на поломанную стойку шасси и дымящийся мотор…

— Сев? Спишь? — услышал я шепот Степки и шелест травы под сапогами.

— Нет, думаю. Вспомнил своего однофамильца.

— Леху? Да, жаль парня.

— Зато жена ему досталась золотая.

Микоян опустился рядом и, тоже привалившись спиной к стогу, пробормотал:

— Слышал, ты его в Центр устроил?

— Да, руки нет, но он может читать лекции о боевом применении истребителей в прикрытии бомбардировщиков. Благо опыта ему не занимать. Выбил ему комнату в общежитии, там сейчас Степанида. Помнишь ту связистку, которая подходила ко мне?

— Это над которой ты подшутил? Конечно, помню.

— Женились. Ребенка ждут. Судя по срокам, должен родиться в январе.

— Повезло. Живут, детей заводят…

— Это ты обо мне? — насмешливо хмыкнул я.

— А то! Ты у нас один такой резвый.

— Э-э-э. А Фомин?

— Ну скажешь тоже, он просто бабник…

Так, негромко беседуя, мы смотрели на звезды.

— Как тут у вас вообще?

— Нормально, двигаемся вперед. Слышал, корпус Богатова уже к Могилеву подходит?

— Да ну?!

— Ну да. Вчера еще передали, так что все, скоро Минск, а там и Брест.

— Хорошо.

— Это точно. Завтра вылет куда-то к Бресту. Слышал?

— Не слышал… Подожди? Как это к Бресту? На «таирах», что ли?

— Ага. У них дальность ого-го. Короче, что-то они там должны разбомбить. Идет звено Линькова. А это наши лучшие штурмовики, сам знаешь.

— Знаю, — рассеянно ответил я, обдумывая сказанное, — а что штурмовать будут?

— Не знаю, мне механик тайком сказал. Машины к вылету готовят, из боевого расписания их сняли.

— Интересно. Нужно завтра узнать у Покрышкина, куда он их отправляет. Ладно, пошли спать, утро вечера мудренее.

А утром я узнал, что вылет действительно будет, но не сегодня, а через три дня.

— Я точно не знаю цели вылета, там контрразведка работает. Летчиков они лично инструктируют.

— О как. Интересно. Ладно, что там с моей машиной?

— Доставили, Каплин уже посмотрел. Сказал, что до вечера восстановит. Твои у соседей задержались, там девичий полк базировался, ночники. К обеду у нас будут.

— Вот Казановы. Даже тут приключения нашли.

— Бедовые?

— Не то слово, я их именно по этим критериям и выбирал. В бою они не подведут.

Покрышкин не обманул, Каплин действительно восстановил машину к вечеру. Я ее даже облетать успел.

Утром, сдав знание местности штурману полка, поднялся на свой первый боевой вылет.

В этот раз подстав с охраной не было, так что летели мы стандартной ловчей восьмеркой строем пеленга. Заметив, как ведущий первой пары покачал крыльями, привлекая к себе внимание, посмотрел, куда он повернул. Радиомолчание уже можно было не хранить, фрицы нас обнаружили, поэтому я приказал:

— «Восьмерка», обойди их, отрежь отход.

— Понял.

Через минуту мы атаковали сплотившийся строй бомбардировщиков. Я даже почувствовал уважение к их упрямству: немцы не свернули к себе, а продолжали идти к цели. Судя по направлению, к железнодорожной станции.

Атаковать сверху — самоубийство, это знал каждый охотник, куда лучше снизу. Поэтому, сделав вираж, мы, все набирая скорость, понеслись к земле…

— Одиннадцать-ноль. Все, уходим, — приказал я, после чего стал связываться с базой: — Заря, я Хромой, сорвана бомбардировка станции, идем домой. Потерь не имею. Как поняли меня?

— Вас поняли, ждем.

Мысль о задании у Бреста не давала мне покоя, что-то тянуло туда. Сначала свои мысли держал при себе, решив наплевать на интуицию, однако когда утром следующего дня внезапно налетели два «мессера» и обстреляли опушку, я понял, что это судьба. Был ранен один из летчиков звена, которое должно лететь.

Прислонившись плечом к березе, я наблюдал за метаниями технарей, готовивших самолеты к вылету. Все четыре экспериментальные машины словно муравьи облепили техники и обслуга. Они были местные, два года войны научили разбираться в любом типе машин, так что еще в Центре я отказался от техников из КБ, взяв только одного инженера, он вчера как раз долетел попутным бортом.

— Значит, добился своего?

Обернувшись, поглядел на Покрышкина, после чего снова вернулся к наблюдению.