Мы из блюза (СИ)

Джимми, Джонни – мужики, кайф-то какой! Аааааа! Всё во мне запело, едва я взял первые аккорды. Пару минут просто играл, наслаждаясь каждой нотой, пока не спохватился, что гостеприимная хозяйка, наверное, ожидает от меня песню. Сейчас всё будет! – и в ритме блюза я заиграл всё того же Александра Николаевича:

Где вы теперь? Кто вам целует пальцы?

Куда ушёл ваш китайчонок Ли?

Вы, кажется, потом любили португальца,

А, может быть, с малайцем вы ушли?

Я помню, вы тогда на съёмочной площадке

В конце такого непростого дня

Прилюдно подарили мне свою перчатку,

И тем сгубили навсегда меня.

За вами плёлся я чуть зримой тенью,

Мечтая вымолить хоть капельку любви.

Смеялись вы тогда, и скоро Провиденью

Угодно стало, чтоб исчезли вы.

В последний раз я видел вас так близко –

В пролёты улиц вас умчал авто.

Мне снилось, что теперь в притонах Сан-Франциско

Лиловый негр вам подаёт манто…[3]

- Божечки, какая прелесть! – захлопала Надя в ладошки. – И играете вы так необычно, но очень завораживающе. Но откуда взялись еще два куплета?

- Очень просто. Сидели мы как-то с моим добрым другом, пели эту песню и сожалели, что она коротка и не видно страданий героя. Решили исправить. Мой друг в полчаса сочинил два куплета, и песня стала слегка поподробнее. – Между прочим, я сказал Наде чистую правду. Умолчав, единственно, о том, что всё это происходило сто лет тому вперёд.

- Изумительно, - покачала головой девушка. – А ещё? Прошу вас, играйте же ещё!

И я сыграл ещё. «Полонез» Чижа вызвал бурный восторг, «Город золотой» Надин забраковала, вынеся вердикт, что гнилой поповщиной отдаёт. А вот «Снаружи всех измерений» Летова возымела нешуточный успех, и пришлось рассказывать, что это мой знакомый футурист из Омска. Под занавес рискнул сыграть сочиненную с тем же другом песню:

Эй, подруга, не дури! Мы же съели центнер соли,

и шептали "раз, два, три", вальс танцуя ночью в поле...

Ты, давай, не уходи: всё равно твой путь по кругу,

и магнитом, что в груди, нас опять прижмёт друг к другу...

Эй, родная, чёрт возьми, мы с тобой - одна монета.

Наша песня, ты пойми, до конца еще не спета.

Я заполню всю Москву шалашами и мостами,

и насыплю вновь листву, чтоб шуршала под ногами...

Мы с тобой - как два крыла высоко летящей птицы.

Мы - та сказка, что могла даже Гофману присниться.

Я узнал тебя тогда не по модным по обновам,

а по маленьким шагам в такт чуть слышной босса-новы...[4]

- А что такое «босса-нова»? – спросила Надя.

- Стиль такой музыкальный, в Бразилии появился, - тут же ответил я, опять забыв уточнить, что возникнет он только через полвека.

- Как же это всё свежо! Как же это всё прекрасно! А вы же напишете мне ноты, правда же?

- Обязательно напишу. Но в награду потребую… - я сделал драматическую паузу, но, видимо, в моём взгляде что-то такое распутинское было: на лице Нади стали появляться тени нехороших мыслей. - …потребую чашку чаю!

- Ох, простите меня, ради Бога, - схватилась Надя за голову. – Совершенно забыла об элементарном гостеприимстве!

- Не беда. Давайте нотную бумагу и карандаш, я вам основу песен накидаю и тексты, а остальную аранжировку для пианино сделаете уже сама. Вы умница, у вас непременно получится хорошо.

На самом деле, я бы предпочел, чтобы она заваривала чай бесконечно долго – мне требовалось успокоиться. Очень милая, совершенно очаровательная девушка затронула какие-то пресловутые струны в моей душе, а в распутинском организме вызвала натуральный гормональный шторм. А Надя, как назло, строила мне глазки и улыбалась загадочно и томно… Поэтому, чтобы унять многогрешные помыслы и железобетонный стояк в штанах, я сосредоточился на нотах и расписал партитуры максимально подробно.