Мы из Бреста. Бессмертный гарнизон

Вернувшись, застал в зале если не столпотворение, то близкое к нему. Все столики были заняты. Еще несколько человек стояли у входа, ожидая своей очереди. Официанты старались всем угодить, подсаживая гостей на свободные места за столиками. К моему столику никто не подходил и его охрану нес официант. Интересно, за кого он меня принял? Наверное, за очередного горе-литератора. Я, конечно, виноват. Захватил с утра целый столик, а за ним между прочим четыре человека вполне комфортно могли разместиться. Долго засиживаться не собирался. Скоро уже выходить к поезду. Минск ждет не дождется, а я тут по столицам прохлаждаюсь. Подойдя к столику, поблагодарил официанта и вернул ему остаток бумаги. А еще попросил собрать на его вкус, мне с собой дорожный набор на сутки. И если можно, еще чашечку кофе, рюмочку коньяка и окончательный счет. Все-таки я молодец — коньяк уж точно заслужил, столько написав и подготовив. Уточнив, чтобы я хотел видеть в наборе, а так же возможность подсадить за столик посетителей, официант ушел. Я же просмотрев написанное, сложил листы на место и остался ждать обещанного официантом.

Через некоторое время кофе, коньяк и несколько посетителей в штатском практически одновременно оказались рядом со мной. Попросив на ломанном русском языке разрешение, они присели ко мне за столик. Сделав заказ, и не стесняясь, совершенно не обращая на меня внимания, заговорили между собой по-немецки. Они обсуждали погоду, Москву, сравнивали ее с Веной, Краковом и Прагой. Периодически достаточно критически отзывались о наших порядках. Но в рамках приличия. Как я понял из их разговора, оба были пилотами «Люфтганзы» и только недавно прибыли в Москву.

Я же спокойно мелкими глотками пил свой коньяк. Тоже стараясь не обращать на них никакого внимания. У них своя жизнь, свои впечатления, свои заботы. А у меня своя, далеко не тихая. И они еще не враги, которых следует убивать. И тут меня словно пронзило…

Немецкий язык я учил в школе, а затем и в институте. Учил, конечно, как все, не плохо. На выпускных в школе и экзаменах в институте была твердая «четверка». Вполне мог о себе другим рассказать, да и расспросить других тоже. Но со временем все стало забываться из-за отсутствия языковой практики. Пользоваться им было негде, так что язык основательно подзабыл. Нет, конечно, при необходимости, со словарем и справочником я бы мог прочитать статью или письмо. Но чтобы вот так, на слух, понимать, о чем говорят природные немцы — никогда. Во-первых, я учил совсем другой язык (более современный), во-вторых, не так уж и хорошо нас учили.

Так, интересно и что это такое? Неужели перенос или Перстень на меня повлиял? Что так хорошо стал во все врубаться? Похоже все-таки Перстень. Он все время со мной. Вон на пальце светит изумрудным светом. Ай да Перстень, ай да сукин сын. Ты оказывается переводчик. Интересно, а где же в него вмонтировано устройство? Внешне совершенно не видно. Монокристалл. Без всяких внешних повреждений. Ровные и аккуратные грани. Металл однородный, без признаков вкрапления. Я конечно не специалист, но что-то о таком не слышал. Хотя может быть он тут и не причем. А вот его влияние на организм мне и неизвестен. Как и его история. Ладно, это все потом. Как будет время, постараюсь узнать о нем побольше. А сейчас о насущном.

Интересно, если я немецкий понимаю, то может на нем и говорить смогу? Когда-то давно говорили, что у меня произношение жителя Саксонии. Проверим? Когда еще это можно будет вот так спокойно сделать? Рискнем. Вспомнив былое и сформулировав в мыслях предложение, обратился к соседям по столику. Не знаю как с моим произношением, но они меня точно поняли.

Извинившись, что невольно стал свидетелем их разговора и встреваю в него, представился и заговорил с ними об их московских впечатлениях. Похоже, немцев явно смутило мое знание языка и произношение. А главное то, что я их слушал и понимал. Но они достаточно быстро с этим справились. Завязался общий разговор, касавшийся достопримечательностей столицы. Русской национальной архитектуры, искусства и еды. Их отличия от западноевропейского. Разговор тек плавно и непринужденно.

Вскоре официант принес летчикам заказ, а мне счет, довольно большой пакет с продуктами и вдобавок корочки скоросшивателя для моих бумаг. За что ему был очень благодарен. Рассчитавшись и попрощавшись с немцами, пошел к себе в номер.

* * *

— Отто, что ты скажешь насчет этого русского лейтенанта? Мне интересны твои впечатления о нем.