Мы из Дачкино. Советы без занудства для новых дачников

В это время к нам неожиданно подкралась Паулина. Мы и не заметили, как она появилась на участке. Соседка наша была в очередной чудаческой шляпке из комода ее бабушки, в бесформенном выцветшем балахоне и старомодных туфлях из кожи, затертой местами. Но было в ее типичном образе что-то необычное, едва улавливаемое, что-то душевное, а потому и непривычное. В руках она держала свернутую шаль, а когда раскрыла ее, нашему взору предстал очаровательный котенок палевого окраса.

– Неужто ты мне это чудо подарить хочешь? – поинтересовалась Люся. – Откуда он у тебя?

– Нет, он мой! Помнишь, что у меня возле дома творилось, когда коты от валерьянки бесновались? Так вот, они не только дурели, но и вступали в порочные связи. Одна из кошек понесла и окотилась потом у меня на участке. Я как увидела – дар речи потеряла, но один из ее выводка был таким хорошеньким, что не смогла устоять, взяла себе этого чудика. А он таким добрым, ласковым оказался, слов нет!

– Как назвала плод любви бесноватой?

– Альберт!

– Боже, сколько пафоса! Почему Альберт, а не Модест? – съехидничала Люська.

– Альберт в честь моего первого мужа, – как будто не замечая колкостей Люси, спокойно ответила Паулина.

– Так его вроде как Алик звали?

– Правильно, Аликом мы его величали, а в паспорте он значился Альбертом. Хороший мужик был, честное слово, настоящий полковник, как из песни Пугачевой!

Мы вспомнили былые времена, как приехали сюда, в Дачкино, еще в 90-х, как осваивали свою «целину», дома строили, знакомились, но, несмотря на прелесть обсуждения событий прошлого, одна мысль не давала мне покоя. А именно – как до неузнаваемости меняется человек, когда он счастлив! Доброта и великодушие преображают нас изнутри. Вот как этот пушистый комочек, плод валериановой страсти, сумел согреть нашу черствую, склочную и подчас невыносимую Паулину. Крошка Альберт вдохнул в нее радость бытия и сделал счастливой! А надолго ли? Посмотрим, время покажет.

Глава 10. Как Францевна Ивана обидела, а Люська подкинула проблем. 25 июля

Перед нашим дачным магазином товаров первой необходимости меня окликнул Мамиа. Он, обычно нарочито самодовольный и излишне самоуверенный, выглядел подавленным и расстроенным, что было несвойственно его темпераментной натуре. Я чуть ли не поприветствовала его – «Здравствуй, Мамиа!», но тут же одернула себя, сообразив, что это вызовет у него неприятные воспоминания.

Не для того же он менял паспортные данные, чтобы его продолжали называть именем из прошлой жизни. Хотя, если честно, он так же походил на Ивана Ивановича Иванова, как Аладдин на Илью Муромца. Но, понимая, как важно для него его новообретенное исконно русское имя, я поздоровалась с соседом весьма тактично:

– Добрый день, Иван Иванович! Сколько лет, сколько зим! Как давно мы не виделись! Как ты? Что нового?

– Олия, что так официально? Просто Иван! И точка! У мня большой новост! Сейчас лето! Я бассейн вырыл возле дома, сейчас дно выкладываю донышками от бутилок пива! Красот получается!

– Да, ты у нас затейник знатный! Настоящий мастер оригинального жанра! Чего только не придумаешь!

Немного отвлекусь от нашей беседы и расскажу об Иване Иванове, записанном в свидетельстве о рождении как Мамиа Бакакидзе. Он действительно был человеком творческим, со «спецэффектами» и причудами. Его необычность проявлялась во всем, за что бы он ни брался. Даже его дом на участке был не таким, как у всех, а особенным.

Он как-то по случаю по дешевке купил два ржавых морских контейнера, привез на свой участок, поставил и вот уже много лет всячески пытался их преобразить. Украшал свой дом он также своеобразно: то колонны из труб к контейнеру приделает, то клумбы из шин БЕЛАЗа на лужайке разобьет. В общем, у нашего Самоделкина было на что посмотреть! А вот стоило ли этому учиться – вопрос спорный!

После небольшого отступления вернемся к нашему диалогу в магазине. К тому же он перешел в довольно интересное русло:

– Олия, ты не знаешь, что с Францевной случился?

– Вроде все в порядке, не понимаю, о чем ты?

– Мнэ кажется, она болна. Старая уже стал. Наверна, сосуд у нее слабый. Все возраст питается скрыт. А ей, наверна, болше, чем семдесят.

– К чему ты ведешь? Давай начистоту, что ты все кругами ходишь?

– Ладно, прости. Просто мне нелехко рассказат, что случилось. Неприятно как-то, остаток осталос.

– Заинтриговал и все на этом?

– Тэбэ все скажу. Ты, Я знаю, тайны хранит умеиш. Короче, мнэ для бассейна нужен был пивной бутилка. Я знаю, что Джимми лубит пиво, много его пьет за день, а значит, у Францевны в доме бутилок скопилось много. Вот я и решил к ним зайти за пустой бутылка. Пусть мне дадут. И им хорошо, и мне.

– И что? Взял?

– Да нет. Меня на порог не пустили. Вигнали как собака! Мне очен обидно.

– Не может быть! Анна Францевна – аристократка, женщина с хорошими манерами, деликатная, интеллигентная. Не могла она так с тобой обойтись!

– Я чут с ума не сошел. Но это правда било. Я хорошо ее крык помню. Каждый слово: «А ну пшшл отсюда! Вон! Бегом!»