Мы из Игарки

Именно ее, согревающую даже через десятилетня и утраты, почувствовала я в осторожном письме, пришедшем мне после публикации в газете «Советская Россия». Спросила напрямик и — вот он ответ, который и привел ко встрече: «Мы прошли с А. М. Климовым недолгий и нелегкий путь, но были счастливыми. Это была наша молодость, и мы не искали легкой жизни, наоборот, стремились туда, где было трудно, где была своеобразная целина… В наше время на Севере тоже были свои «буровые», добывающие не газ и нефть, а рушившие вековую отсталость этого сурового, дикого края. И мы были участниками, своеобразными первопроходцами».

…Любуясь Елизаветой Илларионовной, такой молодой, с осанкой спортсменки, изящной и элегантной в ее немалые годы, в течение десяти часов подряд слушала ее рассказ о молодости и мужании поколения, которое страна послала «штурмовать далеко море» и обживать неизведанный край.

Встретились они на Ямале: уральский журналист Анатолий Климов и комсомольский работник уральская девушка Лиза Чусовитина. Оказалось, не просто земляки — из одной Челябинской области. Начинать им пришлось в краю сплошной неграмотности и сохранившегося кое-где полуфеодального уклада, в краю, где хоронилась недобитая контрреволюция и каждая командировка могла быть последней. Кочевал по тундре комсомольский «красный чум» — корреспондент и первый секретарь окружкома комсомола, «луце пирипче», как называли ее в тундре.

Такие командировки длились месяцами, и Анатолий приучил Лизу вести дневники, с любой оказией писали они друг другу письма. Корреспондентом кочевых газет «Путина», «Рыбак», потом и «Красного Севера» неделями и месяцами мотался Климов по промыслам. Приезжали втроем: он, его закадычный друг, тоже журналист, Володя Смирнов и наборщик, линотипист Гоша Князев. Газету выпускали прямо на месте и ехали дальше.

Сохранилось письмо А. Климова его другу В. Неволину, написанное в феврале 1932 года.

«…Только вчера вернулся из второй командировки. Всего проехал по жуткой, мрачной, холодной и голодной тундре больше 5 тысяч верст. Опасно и интересно. Кроме обмороженных ног, рук и лица, остальное в порядке.

Побывал на всем Ямале (по-самоедски «конец земли») переваливая на остров Белый через пролив Малыгина, а оттуда на Новую Землю. Долго жил на Байдарацкой губе, там, где кончается Уральский хребет, обрывами, громадами скал в Карское море уходит земля. Там, где от морозов; снежных штормов леденеет в жилах кровь и где самоеды едят (то же делал и я) сырое мясо, рыбу, моржей и запивают теплой кровью.

В Новом Порту (большой порт в Обской губе) выпускал газету… Несколько раз думал о смерти (2 раза писал прощальные письма), но как-то удавалось вывернуться. (Первый раз заблудился, переваливая 120 километров Обь, а второй раз на Байдарацкой губе сидел в бушующей тундре пять суток без крошки хлеба.) Весной предстоит поездка с путинной газетой в Обь к выходу в Карское море».

Он увлекался историей, культурой, этнографией, традициями кочевых народов — ненцев, долган, юраков. Бывали они с Лизой — а она отлично управляла оленьей упряжкой и владела хореем — и на тундровых празднествах в честь начала лова рыбы, появления солнца, отела оленей, когда шаманы собирали вокруг костров старейшин, закалывали белого оленя. Бой в барабаны, крики, пляски словно переносили осторожно наблюдавших незваных гостей на столетия назад. Но шел XX век, и обоим предстояла терпеливая и огромная работа.

В те не очень часто случающиеся в их жизни дни, когда бывали они вместе, жили весело, радостно, в полярную ночь отправлялись на лыжах в тундру, катались на коньках, писали совместный рассказ в журнал «Уральский следопыт», а потом книгу — «Сердце тундры». В отпуске удалось побывать на великих стройках Днепрогэса и тракторных заводов — челябинского и сталинградского. А потом вновь разводили их дороги.

Кончился Ямал — начался Таймыр. Климов — корреспондент красноярских областных газет, Чусовитина — сперва инструктор Оргбюро ЦК ВЛКСМ по Северу, потом заведующая отделом Красноярского крайкома комсомола.

А. М. Климова не стало в июне 1945 года, он лишь на полтора месяца пережил Великую Победу. Умер в труде, председательствуя еще накануне на конференции челябинских писателей. Последние годы, когда сложности жизни и война разъединили его с Елизаветой Илларионовной, а потом сложилась другая семья, он до последнего дня писал ей, большому другу и единомышленнику, о своих делах, о новых книгах.

Елизавета Илларионовна выбрала на всю жизнь хлопотную дорогу партийного организатора. Да это и естественно для нее, выросшей в семье уральских большевиков, одной из двенадцати коммунистов «чусовитинской ячейки». Три года назад ее наградили знаком «50 лет пребывания в КПСС».

— Поэтому и фамилии мы своей никогда не меняем. Шесть сестер нас и ни одна не приняла другой. Гордимся мы своим чусовитинским родом.