Мы из Конторы

И вот уже ходишь, и садишься, и одежду поправляешь, и улицу переходишь, и билет в трамвае компостируешь, и продукты в корзинку складываешь, как они!

И все-таки чего-то еще не хватает.

Того, что имеет всякий настоящий немец и не имеешь ты.

И что надо обязательно заиметь!..

Глава 13

…Это ж надо, как они с этим делом намудрили!

А рост-то им зачем?

И цвет глаз?

А еще говорят про свободу. Какая, к ляху, свобода, когда рост и цвет глаз! И прописка!.. Вот она, родимая, отдельной бумажкой вклеена.

Во дают империалисты проклятые!

А как Союз разваливали, на каждом углу кричали что институт прописки несовместим с принципами западной демократии, что это родимое пятно социализма! Которое надо изжить, желательно, вместе с социализмом!

А у самих-то, у самих!..

Во кинули!.. Как… распоследних лохов!..

Ну да ладно, это, в конце концов, их дело. Хотят пришпились своих граждан пропиской к месту — ладно. Но зачем столь серьезный документе пластик закатывать, будто какой проездной билет?

Нет, все-таки наши паспорта посолидней будут. Они — целая многостраничная книжка. Может, оттого, что мы самая читающая нация в мире? А здесь несчастный клочок бумажки. Один! С бумагой у них, что ли, напряженка?

И почему они, коли о сохранности документа заботятся, сами же его поверх пластика узорами разрисовали? Которые, если на них в лупу глянуть, не такие уж простые. И зачем фотографии ровными квадратиками поверх физиономий исчиркали, без всякой на то вины людей за решетку поместив? Ой, неспроста!

И стоило эти «картонки» в таких количествах набирать?..

Набрал он их в разных городах, в большинстве своем в подземках и в городском транспорте. Спускался под землю, садился в вагон подземки, заполненный в часы пик немецким средним классом. Ехал пару остановок, присматриваясь к пассажирам.

И чего ж они так стоят неосторожно, чего руки на карманах не держат и сумки к себе не прижимают да не смотрят по сторонам? Не учили их, что ли?

А это уж и вовсе ни в какие ворота — кто же сует бумажник в «чужой» карман — в тот самый, что на брюках на филейной части, столь любимый щипачами. В России всяк младенец знает, что то, что лежит в твоем заднем кармане, это не твое… В незабвенной учебке за воровство из заднего кармана ни один инструктор больше тройки не ставил. Потому что такое любому дураку по силам. А вот ты поди попробуй извлечь бумажник из внутреннего кармана с резиной, нашитого на трусы, которые под брюками, да сверх того под опущенным ниже колен и стянутым шнурком пуховиком!

Вот задачка!.. А ведь и с такой справлялись!

— Ты прежде-то чем пятерню ему в трусы запускать, ты башкой своей подумай! — наставляли курсантов инструкторы. — Да придумай, как его заставить пуховик расстегнуть, да разверни поудобней, мордой к стенке, чтоб никто ничего не видал.

— А как? — дивились курсанты.

— А, к примеру, подойди да пуховик ему испачкай, вот он его и скинет и станет где-нибудь в укромном месте чистить да скоблить, а ты уж тут не теряйся! Подходи да будто обознался по плечу колоти и обниматься лезь. Мол: «Здорово живешь, Петро, сколь зим, сколь лет не видались!..» Да бей неслабо, чтобы внимание его отвлечь. И покуда правой рукой его обжимаешь, корпусом от людей заслоняя, левой штаны ему бритвочкой пори. Да аккуратненько так, чтобы тела не подрезать. Чиркни поперек, да ладошку подставь, куда спрятанные деньги вывалятся. А после: «Пардон!.. Покорно прошу извинить — обознался!» Да пуховичок ему помоги надеть, чтоб он не сразу штаны порезанные углядел…

И понятливые курсанты резали одежонку на обвешанных колокольчиками манекенах и друг на дружке, воруя все, что плохо и очень хорошо лежит. Такая была у них игра — недели две, а то и три тащить все подряд у всех подряд, притом оберегая свои карманы. И коли ты смог больше украсть, чем у тебя стащили, — то ты молодец и отличник, а нет — двоечник! Иные ухари умудрялись, задавая вопросы инструкторам, шариться в их карманах и стаскивать с их рук часы, хоть те инструкторы сами знатными карманниками были, по пять ходок за душой имели и свои «пятнашки», а то и «четвертачки» от звонка до звонка оттрубили. Отчего на «молодых да ранних» злились, но тут же ставили им честно заработанные пятерки.

А как иначе им, заброшенным за линию фронта в будущей Великой Отечественной войне разведчикам, документами разжиться, как у вражьего офицера оружие выкрасть или план секретный? Только так, только став первоклассными щипачами. А после, на дембель уходя, расписку написать, где обязаться не применять на «гражданке» преподанных им на спецкурсах навыков под страхом наказания, вплоть до применения к ним без суда и следствия высшей меры.

Теперь эти навыки оказались кстати.

Поезд подземки стал притормаживать. Пассажиры потянулись к выходу. Сгрудились возле дверей.

— Пардон, два раза пардон!..

Ничем не примечательный, но куда-то спешащий немчик протискивался сквозь толпу пассажиров.

На него косились, но его пропускали.

— Нох айн маль, пардон!..