Мы из Кронштадта. Подотдел коммунхоза по очистке от бродячих морфов

– Американцы так во Вьетнаме часто делали. Результаты неплохие получились. Так что добавьте. И Надежде – молчок. Ее не берем.

– Да я помню…

– Что-то, похоже, у вас настроение упало? – с фальшивой отеческой заботой в голосе ехидно спросил майор.

– Ну а чего радоваться? Не было у меня желания снова в компании морфа воевать.

Брысь, улыбаясь, неожиданно выдал:

– Идет парень по пляжу. Видит, лежит полуодетая красивая женщина в совершенно невменяемом состоянии. Он ее в чувство привел, спрашивает: «Что случилось-то?» Она в ответ: «Нашла бутылку закупоренную на берегу. Открыла – оказалась с джинном. Он из бутылки вылетел и говорит, что просидел три тысячи лет и исполнит три желания». Парень спрашивает: «И какие вы желания загадали?» А она огорченно: «При чем тут мои желания? Он свои желания исполнил!»

– Да я понимаю, что, собственно, мои-то желания мало кого волнуют, – тоскливо отреагировал я на анекдотец.

– Вы в курсе, откуда пошло выражение «купить кота в мешке»? – задал странный вопрос мой собеседник. Ну это он любит с неожиданной стороны заходить, много раз уже замечал.

– Нет…

– Так продавали молочных поросят. Цена малая, товар, в общем, стандартный. Потому даже и не смотрели – взвесят на руке и берут. Находились на рынках и базарах ловкачи, которые втюхивали простофилям вместо поросят – котов. Вес-то близкий, а цена совсем другая, коты бесплатные. Получалась сплошная прибыль. Отсюда и поговорка. Я это к тому, что мы пока еще не знаем, что в нашем мешке – кот или поросенок. Но, к слову, в команде такие собрались ловкачи, что и из кота вполне суп сварят. И будет у нас суп с котом. Потом. Так что выше голову. Ладно, спасибо, что проводили, до завтра!

Майор козырнул не без бравады, повернулся и пошел дальше.

Я двинул обратно весь в раздумьях.

Что самое противное, никак не получалось у меня прикинуть расклады. На войне, как в любви – возможно что угодно.

Вспомнилось, как ездили копать в Карелию, на позиции норвежцев-эсэсовцев. Шапка-озеро. Ночная атака нашей полнокровной роты на опорный пункт эсэсманов из «Норге». И огнеметы были, и даже противотанковые ружья, хотя на кой они в тех условиях нужны – непонятно вовсе. Шли тихо. Там болото такое, что не лечь. Хотели врасплох застать, да боец один зацепился винтовкой за куст и бабахнул. Норвежцы встрепенулись и устроили пулеметный тарарам, да еще и с соседних опорных пунктов их понабежало на подмогу. Итог – красноармейцев погибло не менее пятидесяти человек, а норвегов только двое – наш огнеметчик сумел прорваться вплотную к окопам и вдул струей в блиндаж. (Трупы потом мы так и не нашли: советских солдат норги бросили в речку, а погибших своих похоронили в тылу.) Чуток позже уже норвеги (те же самые, кстати) в обратку атаковали наших. Так ловко их командование отдало приказ, что атаковали не где-нибудь, а строго по нашему минному полю, никак иначе, справа-слева места для атаки не нашлось. По боевому донесению нашим и стрелять-то не пришлось. Атака захлебнулась на минном поле с тяжелыми потерями для норвежцев. Наши потерь не понесли, а норгов порвало десятка три наповал. Кто не сразу, так дотек потихоньку. Рассказывать можно долго. Потом, когда финны немцев предали и переметнулись на нашу сторону, немцам и норвежцам так солоно пришлось, что говорить не стоит – не поверишь. Били их в хвост и в гриву, но тут не об этом.

Вот можно рассказать про советскую неудачную атаку. И строго документально получится, что на одного погибшего эсэсмана приходится двадцать пять наших. И это будет полной правдой. А можно рассказать про эсэсовскую атаку. И точно так же строго документально получится, что наши не несли потерь вовсе, а противник дох совершенно бесславно. И попробуй что спланируй…

Выводы оказались верными – собирался аптечкой заниматься, хотя бы проверить, что там Надя собрала, но в соседку словно бесенок вселился, продурачились как дети малые, а потом полночи ласкали друг друга как сумасшедшие…

Ночь все же была беспокойной для Ирины. Хотя и лето вроде, и собака под боком, и брезентом накрылись, а холодно все же было. Может, из-за не до конца просохшей одежды, может, из-за того, что под брезент поддувало ночным прохладным воздухом. Но пришлось огонек все время поддерживать, потому спала урывками, пунктиром и к утру все же была не в самой лучшей форме. Без удовольствия, ежась от утренней сырости и потягиваясь, кое-как умылась холоднющей водой, всухомятку поели, собрала вещи, и оказалось, что везти их на мотоцикле и тащить на себе – две большие разницы, как говорили в Одессе.