Мы из Кронштадта. Подотдел коммунхоза по очистке от бродячих морфов - продолжение

— Стой, кто плывет, не притворяйтесь рыбой.

Здесь даже рыбе плыть запрещено

Здесь запретная вода для вас она закрыта

И движенье всякое в ней прекращено! – приветствует нас стоящий на пристани Павел Александрович, пожилой сотрудник Артиллерийского музея.

— Пароль: Рыба –меч! Отзыв? – подхватывает стоящий тут же широко улыбающийся омоновец со странным прозвищем Мак—Лауд. Его здоровенный двуручный меч, аккуратно завернутый в какое—то покрывало тут же – я вижу рукоять и часть гарды. Понятно, теперь этим фанатикам холодного оружия проще встречаться – навигация открыта полным ходом. Всяких лодок, катеришек и непойми чего плавающего под парусами или с мотором теперь на открытой воде много, прямо сбылась мечта Петра Первого. Омоновцы так и сидят в своем «Бастионе», оттуда сюда на моторке минута делов приплыть.

— Отзыв: Рыба – доктор! – дурашливо отвечает Енот.

Павел Александрович ловит веревку. Помогает нам пришвартоваться. Жмем руки, здороваемся. Оказывается парочка и впрямь отрабатывала различные приемы со смертоубийственным железом. Они пытаются тут же поделиться своими восторгами, тем более опробуя мечи на практике они сделали несколько научных открытий, как они считают, но мне кроме скальпеля и хозяйственного ножа как—то больше ничего по руке не пришлось. Нет, я честно постарался в свое время попробовать, чуть не отрубил алебардой Павлу Александровичу ноги и вывихнул себе руку, когда лезвие как—то ухитрилось воткнуться в землю. Ну, не мое это. Потому стараюсь свернуть разговор к чему – либо более мне понятному. Но кроме того, что здесь развернули летний кинотеатр на 100 мест – причем с попкорном, больше особых новостей нет. Все идет в штатном режиме.

— И что за кино кажут? – спрашиваю у Дункана Мак—Лауда.

— В основном всякие американские ленты, мы тут добыли чертову прорву.

— Ограбили кинотеатр?

— Ну в общем, да. На мультики детей собираем, а так в основном всякие приключения и боевики, для воспитания бесстрашности и отмороженности. Девочкам особенно нравится. Тут много про всяких красоток – суперсолдат, так что вполне. Пожалуй кроме Александроневских все остальные сюда ездят, кино смотреть.

— А ты как?

— Что как? Я как все, кино смотришь— об окружающем забываешь. Вот сегодня крутили «Запрещенный прием», весьма себе кино. Опять же про бравых американских девчонок, как они всяких монстров направо—налево кромсают из всех видов оружия. И даже мечом вполне себе грамотно работала героиня, так что отдохнул.

— Грустно – говорит понурившись Павел Александрович.

— Что именно?

— Наши дети смотрят американские фильмы про героических американок, а на деле таких у американцев в реальности и не было. Одни мифы. У нас героических девчонок и женщин были тысячи, а фильмы про них не снимали.

— Бросьте, снимали. Например «А зори здесь тихие…», или вот еще помню «Дом на семи ветрах». Про кавалерист—девицу Дурову – «Гусарская баллада».

— Ну а за последние лет тридцать что? – плющит меня вопросом музейный работник.

— А вы бы если б были сценаристом – что бы написали? Чтоб кино снимали?

— Да уж всяко не «Обитель зла – 1, 2, 3, 4 и так далее! – медленно начинает закипать тишайший обычно музейщик.

— Фантазии бы не хватило? – с сочувствием подначивает Енот.

— Тут моей фантазии вовсе не надо! У нас такое бывало, что и никакой писака не придумает! Да я даже не могу так сразу сказать – за кого браться! Я же говорю – тысячи героинь были.

— А давайте хотя бы троих. И чтоб зрелищные эпизоды.

— Раз плюнуть. Загибайте пальцы!

— Загибаем!

— Нина Павловна Петрова. Полный кавалер ордена Славы. Ленинградка, спортсменка…

— Комсомолка, красавица – подхватывает омоновец.

— Да вы что! Ей было 48 лет когда она пришла в Куйбышевский военкомат. Естественно ее завернули, тем более она хотела быть снайпером. Сказала военкоматовским:

— Я спортсмен, стреляю лучше любого солдата.

— Вам 48 лет, мы не имеем права призывать женщину в таком возрасте — отшили ее военкоматовские.

— Право защищать Родину имеет каждый! — написала Нина Павловна главному военному комиссару, и добилась своего. Но на фронт ее не пустили, как стрелок—тренер воспитывала снайперов, учила их всяким премудростям – всего за время войны – 512 снайперов подготовила, да сотни три бойцов натаскала до «ворошиловских стрелков», до фронта добилась только уже в 1943 – и очень быстро отличилась – в уличном бою под Тарту увидела пару немцев с канистрами, которые осторожно куда—то перли, аккуратно последовала за ними и так же аккуратно пристрелила, когда стало ясно что за дом они хотят поджигать.

Оказалось – брошенный в панике штабниками штаб егерского полка, со всеми картами, документами и пишущими машинками. Это вам не катаной махать – переиграть в уличном бою двух егерей, не дети между прочим, не простая пехота.

В Польше получила второй солдатский орден Славы. Надо было сбить немцев с высотки, а на высотке три пулемета, грамотные расчеты при них – подпустили поближе и положили на землю – так что гранатой не достать еще, а артиллерия своя не помошница – по своим влепят тоже.