Мы из Кронштадта. Подотдел коммунхоза по очистке от бродячих морфов - продолжение

Так что никакого особого открытия - все на поверхности. Как вам кабачки, к слову?

- Отлично. Не думал, что из этой травы можно что-то вкусное сделать. У немцев, помнится, всякая ерунда называется 'шмургуркен' - тушеные огурцы. Есть такое кушанье, но очень сильно не уважаемое. Вот и про эти думал то же. А тут вполне себе. И наверное - свежие, саморощенные?

- Конечно.

- Ладно, буду знать. Ишь, уже и сельское хозяйство поднялось, надо же.

Остаток рабочего дня проходит так же безмятежно. И радует звонок от Валькирии - посетили они соседушку, провели беседу и вроде бы до него дошло. По старой памяти добедовой ментам надумали двери не открывать, типа эти упыри не могут зайти в дом, пока хозяин не пригласит, ан времена изменились, введены поправки и теперь такой демократизм не пролазит. Как только обеспечили прибытие ГБР для вскрытия двери, так все и прошло как по маслу. Оружия у фигуранта и впрямь нету, за устройство драки ему влепили нехилый штраф и пообещали всякого разного на два голоса. Вроде бы - восчуял.

- Я гляжу, вы стали работать по-европейски - усмехаюсь я.

Валькирия шутки не приняла, просто с чувством сообщила, что - давно пора было, а то даже за ночной шум перфоратором наказать не могли. Приезжаешь, из-за закрытой двери пытаешься вразумить - ан гражданин-перфораст заявляет, что он в своем праве, в своей квартире - и ни хрена с ним не сделают. Ему надо! А остальные перетопчутся. Подумаешь, неженки какие - шум им, придуркам, мешает в три часа ночи!

И ведь действительно - руки у милиции после перестройки были коротки. А у граждан - сплошные права и никаких обязанностей. Черт его знает - хорошо то, или опять жюткие рЭпрессии скоро начнутся, но то, что порядка в городе стало достаточно для вполне комфортного житья - это бесспорно.

И небо голубое и воздух свежий. И жизнь прекрасна.

У моего подъезда шарится долговязая знакомая фигура. Периодически испуская клубы дыма. Братец. Странно, что пришел - он и так редкий гость, и обычно звонит перед визитом.

- Дарова! - приветствую обычным у нас образом.

- Здравствуй! - странно отвечает обычно ехидный родич. И физиономия у него какая-то странная. Доскообразная, я бы сказал. Амимичная. Что-то не так с ним. Причем - сильно не так.

- Что?

- Мама и папа. Всё - монотонно отвечает братец.

- Как? - таким же сырым и севшим голосом спрашиваю я.

- Наводнение. Три дня все на чердаках отсиживались. Вода до окон дошла. Потом спала - мама пошла на огород, а там оказался мертвяк. Водой принесло. Папа кинулся помогать, оттаскивал. Укушены оба. Уже похоронили.

Мне вроде положено пройти все пять стадий - как их там - отрицание, торговля, агрессия... Еще что-то. Но всего этого нет. Я подсознательно ждал такого с самого первого момента. И воспринимал, что мои родичи живы - как подарок. Очень огромный подарок. Но внутри себя все время помнил - сейчас все ходят по краю. И старушка с косой все время где-то тут. Рядышком с каждым из нас. Каждый день потому - подарок.

Последнее время как-то и забыл немного, больно все устаканилось.

Летал благо несколько раз в эту деревню и старался радиосеансы не пропускать, вроде и ни о чем болтовня, а как-то на душе спокойнее было. Хотел ведь перетащить их оттуда в город. Но поди убеди родителей, для которых ты сам чадо неразумное, хотя и крупногабаритное. Мама еще отшучивалась, что как только мы с братцем обзаведемся детишками - она пешком прибежит быстрее самолета, но пока там на ее попечении детишки - она будет в деревне. Как минимум - до зимы. Опять же урожай, огород, что в нынешних условиях резкого сокращения экспорта - дело полезное...

И ведь мог и летать почаще и подарков сделать побольше... Хотя мой отец так и ходил с коряво восстановленной мосинкой однозарядной. А приличное оружие отказывался брать - дескать, зачем мне все эти штуки, если что - я и ржавым винтарем справлюсь. Не справился.

Братец сроду не называл родителей так, как положено, как назвал сейчас. Чего только ни придумывал, называя и 'мамантием и папантием', 'мамуасом и папуасом', 'мамачос и папачос' и всяко ино, а они не обижались, посмеивались только. И весь его гонор куда-то подевался, всегда этакий хорохористый был, а тут стоит с серым лицом и тусклыми глазами.

Разве что дымит по своей привычке, на манер паровоза и по дыму судя - наконец опять ему вместо сбора из собачьей шерсти и ногтей пополам с прошлогодними листьями, достался нормальный табачок.

- Пошли ко мне?

- Ага, пошли - вяло отвечает братец и вытянув остатки сигареты одним мощным вдохом привычно швыряет окурок в кусты. Хорошо, рядом нет патруля мусорной милиции - было бы ему на орехи, неряхе.