Мы из Кронштадта. Подотдел коммунхоза по очистке от бродячих морфов - продолжение

Если патрули сейчас начнут на морфиню охотится, придется из вышибать из седел, но оба жокея благоразумно держатся поодаль – мы их с трудом видим сквозь придорожный кустарник. Потоптавшись в отдалении пару минут трогают дальше, топоток удаляется.

Через некоторое время Саша получает от разномастного инженера невинную фразу, которая означает, что как и вчера патрульные вызвали гантрак, а инженер этот разговор засек. Теперь там соберутся, не торопясь, но и не слишком мешкая и прикатят. А тут уж как выйдет. Пока на нас вышла пара зомби, обоих упокоили. Но эти не последние, оператор Шура предупреждает – идут еще. Как будут вблизи – скажет.

— Это хорошо, что идут – неожиданно говорит Андрей.

— Запаримся стрелять – возражаю я ему.

— Чтоб запарится стрелять – надо сто лет на стрельбище прожить, да и то не надоест – говорит назидательно Серега. Видимо он понял идею Андрея. Хотя вроде как что—то говорили. Я тогда прослушал, да и вообще – мое дело морфы.

Все оказывается просто – ребята приволакивают одного из упокоенных поблизости мертвяков, аккуратно укладывают его на той стороне дороги – а я все это время стою и напряженно смотрю – не учудит ли что Мутабор с Блондинкой. Что—то кидают на упокоенного.

Трех вышедших к нам зомби буквально выводят на лежащее тело, стрелять Брысь запретил и наши молодые шалопаи с длинными ивовыми прутьями, на которых насажены какие—то лохмотья буквально отводят зомбаков к их упокоенному собрату, помахивая прутиками перед их физиономиями. Зомбаки как дрессированные собачки бредут за этими приманками.

И усаживаются жрать своего собрата. Удивительно, но одна из этих трех – сильно погрызанная светловолосая женщина в драной розовой куртке, издалека я ее даже принял за нашу блондинку, только эта еще никак не морфировала. Нам эта мода на розовое очень на руку.

Ясно, для людоедов с гантрака устроены отличные мишени в полигонном варианте.

Потом отстрелявшись они полезут из гантрака глянуть, кого уложили и вот тут надо не зевать. Мутабору все было растолковано, но мы надеемся, что просто даже запах людоедов подвигнет нашу парочку к атаке. Скорее бы уж ехали, а то от ожидания скулы сводит. Но оператор предупреждает об одиночных медленных зомби, болтающихся по парку и все, больше вроде никого. Ждем.

— Слушай. Капитан, а что это за троица была, которых ты инструктировал? Если не секрет, конечно – спрашиваю я лежащего рядом Ремера.

— Секрет конечно – фыркает он. Потом смотрит искоса и осведомляется:

— А что тебе за дело?

— Да парень вроде как знаком откуда—то, вроде я его раньше видал, а где – не могу вспомнить. Вспомогатели какие—то?

— Эдакие надо сказать каперы. Крон создает «иррегулярное ополчение» — не постоянные вооруженные формирования, не только самооборонная «милиция» — а этакие вольнонаемные кондотьеры – на одно—два задания, готовые решать задачи и за пределами и не связанные напрямую с безопасностью. За очень хорошую за оплату.

— За слишком даже хорошую. Наруходо! – недовольно ворчит Ильяс, прислушивающийся к нашему разговору.

— Которые, можно от лица командования сообщить, созданы в Кроне и являют собой именно лихих парней на сдельно—премиальном окладе, созываемых «по делу» или ошивающихся в Кроне в ожидании такого дела. Фактически частные солдаты — кто—то их нанимает на охрану разово — груз, конвой, кто—то и на что поострее — от мародерки в зазомбяченном месте, и до... ну, если никто ничего не сказал — значит, все законно. Но при том право первой ночи за Кроном — любой контракт с выплатой фактически отработанного прерывается по требованию работать на город, причем обязательство прервать и на заказчике и на кондотьере. Ну и профильтрованно агентурой сие и шалости выходят боком... иногда.

— А еще им много платят – грустно замечает Ильяс, все так же внимтельно разглядывающий зомбаков на кормежке и кустики, где наши морфы.

— Так а чем они от нас—то отличаются? Мы же тоже так работаем? – удивляюсь шепотом я.

— Им очень хорошо платят – еще более горестно токует как тетерев на токовище, Ильяс. Ремер хмыкает.

— Пользуют их как надо городу — надо так башкой в пекло — и никаких «не обязан» — на то и набирают чтобы хоть к черту в ад. И процент невозврата там зашкаливает.

— Но и платят хорошо. И даже очень хорошо – гнет свое Ильяс.

— Погодьте, так мы тоже не можем отказаться – замечаю я.

— Да можем, можем. Не всегда, но у нас выбор есть. А у этих каперов – нет. И выполнять они заказанное должны без отсебятины. И потери у них постоянно.

— Ну тогда в чем профит?

— Фактически если в эквивалент перевести то несколько акций — и кондотьер заработал себе на квартиру. Или его семья — при гибели в акции выплачивается семье сумма плюс компенсация, это если акция успешна и смерть связана с работой. Вполне привлекательные условия, особенно для тех, кто играть привык.

— И что много желающих?