Мы из Кронштадта. Подотдел коммунхоза по очистке от бродячих морфов

Чистильщики у нас — третья и четвертая тройки. Первая тройка считается броняшной — это снайпер Ильяс, водила Володька и пулеметчик Серега. Вторая с чего—то именуется хворой командой, может быть потому, что в ней новенький по кличке Енот, да мы с Надеждой.

Третья тройка — тот самый бывший капитан Ремер, Саша и курсант Ленька из Дзержинки. Вот как раз сейчас они шустро выметают пространство перед клиникой хлопая из странноватого вида агрегатов — на самом деле агрегаты как раз простенькие до удивления, это банальные наганы с самодельными глушителями. Глушители тоже не венец инженерной мысли, а слегка переделанные брамиты, то есть глушаки системы братьев Митиных. Достаточно было помудрить нашим рукомеслам — Вовке с Серегой — и вуаля — разжились вполне приличными для повседневной работы хлопушками. Майор, правда, тоже в этом деле участвовал, не знаю насколько уж сильно, но Серега после этого стал относиться к нашему новому начальству с явным уважением, что само по себе говорит, очень уж Серегу удивить трудно.

Патроны к хлопушкам приходится делать самостоятельно, уменьшая пороховую навеску, пули опять же самолитные, но тут никуда не денешься — звук выстрела получается тихим, зомби на него не реагируют, так что явный профит. Кроме того, выгода еще и в том, что патроны ослабленные, пороха экономия, хотя найденный ребятами из МЧС склад боеприпасов дал безумное количество патронов, но все патроны к СКСам, которых тоже на том складе дикое количество. И прошибает такая пуля кирпичную стенку. Так что для многих наше самодельное производство патронов выглядит нелепо. Ну да пущай клевещут, зато нам работать проще.

Бесшумки—то у нас есть еще, успели разжиться, да беда в том, что либо патронов к этим агрегатам у нас не густо — как например к Ремеровскому «Винторезу», либо ресурс самих агрегатов маловат, как у двух моих больничных трофеев, оказавшимися пистолетами—пулеметами «Каштан» с приборами малошумной стрельбы. Глянули наши стрелки на новое приобретение и решили не спешить с его использованием, дескать хлипкое оно для многодневной стрельбы. А для таких сугубых редкостей, как доставшийся мне в родительской деревне револьвер ОЦ—38 под какие—то совсем редкие патроны СП—4 (я с испуга даже запомнил все эти аббревиатуры) — и вообще боеприпасов не найти. Потому наганы тут в самый раз — хлопают тихо, стрелять будут вечно. А патронов мы наделаем — пока материала хватает.

И как показывает опыт — это самое оптимальное, при ювелирных зачистках, которыми собственно мы и занимаемся. А вначале и нажигались — например, когда приволокли в клинику десяток навороченных дорогущих мониторов наблюдения за состоянием больного. Новехоньких, в нераспечатанных коробках. И шесть из них оказались пробитыми одной единственной пулькой от калашниковского УС патрона. Вусмерть.

Майор, на которого я как раз гляжу, машет мне рукой — пора лезть внутрь. Его товарищи по четвертой тройке уже у входа. Замечаю, что у всех троих охотничьи ружья. Ну да, так обычно в помещении — картечь куда как лучше годится. Только у майора и Андрея тяжеленные и дорогущие автоматические дробовики, а вот воспитанник Демидов держит в лапах коротенькую двустволку. У мальчишки странное отношение к этому ружьецу — с одной стороны этот недообрез с прикладом ему почему—то очень нравится, с другой — при выстреле, а уж тем более дуплете худосочного Демидова снесет на фиг отдачей. Ясно, что он там как оружие последнего шанса, на худший вариант событий.

Двери не закрыты. Первым лезет майор, потом Андрей ну и я следом. Привычная сцена предсмертного хаоса в чистеньком беленьком холле. Чья—то кровища на стенах, рваная бумага, нелепо выглядящие в полутьме картинки на стенках, стойка, перевернутые массивные кресла, разнесенный вдрызг столик для журналов. Скорее мы бы удивились, увидев тут порядок.

Фонарики на касках и стволах ружей дают вполне достаточно света, а поднятые шторы позволяют и без фонарей обойтись. Пока не выключаем. Меня прикрывают, ищу схему эвакуации на пожаре. Должна быть тут где—то.

— Доктор, коллега! — окликает майор.

Оглядываюсь, несколько нервно. Из—за стойки встает подранный изрядно мужик без лица. То есть мягких тканейу него нет, и одного глаза. Голубой, когда—то щеголеватый медицинский костюм тоже разодран и густо залит уже ссохшейся кровищей. Страшноватое зрелище, такой нарядец для хелоуина. Упокаивать, наверное, мне придется — ну да, они так с ружьями и стоят. Ладно, не гордый.

Тяну из перешитой корявой кобуры ПБ, который на выездах таскаю уже в собранном состоянии — некогда тут играть в кинематографического киллера, привинчивая глушитель. Мертвяк медленный, неуклюжий из—за долгого бездействия — простая цель. Валится обратно за стойку. Пистолет пока не убираю, мало ли что.

Схемка эвакуации находится, наконец, на стенке. И по схемке можно легко сориентироваться — что тут где расположено и где входы, удобно начинать с плана. Получается, что выгружать оборудование проще с хозяйственного хода — что за углом здания. Майор с Андреем проходят вперед.