Мы из Кронштадта. Подотдел коммунхоза по очистке от бродячих морфов

Я сначала—то и не понял — что нашу команду понесло к черту на кулички, на край Питера, да еще и в обстановке некоторой странноватой секретности. Оказалось — Ильяс решил обобрать ювелирный магазин. Ну, с этим мы опоздали, его обнесли до нас, наверное, в самые первые дни, только сделали это очень грубо, так что все, что было на прилавках — оказалось расшвырянным по всей улице, достаточно тесной надо признать. Зомби сначала было немного. В смысле — в пределах видимости. Опять же обглоданных скелетов на улице не валялось, так что работать начали спокойно, не было там ни шустриков, ни морфов. Только вот работа оказалась нелепой — все содержимое витрин валялось разбросанным в разгромленном зале и на улице россыпью, вперемешку с битыми стеклами, всяким мусором и грязью. Стали собирать разные колечки—цепочки с асфальта. Потянулись зомби. Сначала по чуть—чуть. Потом гуще. Потом — ПОПЕРЛИ. Пришлось банально драпать, запершись в БТР. Всех сокровищ оказалось — пригоршня грязнючих драгоценностей, да еще с одного из самых первых пошедших к нам зомбаков взяли как—то странно брякнувшую при падении тела сумку. Там оказались серебряные ложки.

На следующий день Ильяс долго искал своего стоматолога, взявшего накануне вечером ценности на стерилизацию и дебактериализацию, как он оказывается, заявил. Оказалось, что зубодер тем же вечером покинул анклав на микроавтобусе, двинувшись куда—то по Кольцевой автодороге.

Осталось от него только запись на КПП.

А следующим выездом уже командовал новоявленный «пришлый викинг» — тот самый майор Брысь. В итоге Ильяс зияет дыркой на месте передних зубов, стесняется улыбаться — ну и вообще. Плохо ему.

С майором житье у нас стало сильно иным. Были мы вольными казаками, охотничьей командой, а стали скучными регулярами с жестко прописанными задачами и обязанностями. Как не без ехидства заметил мой коллега — артель имени Шарикова. Того, который Полиграф Полиграфович. Только в нашу задачу входит ликвидация не бездомных кошек, а бродячих морфов.

Доля правды в его словах есть. Учитывая, что большая часть в нашей команде — охотнички со стажем — нас и направляют на такие операции, в которых надо угомонить что—либо заковыристое, не вполне подходящее для других боевых групп, которые состоят из всяких собранных с бору по сосенке людей. Во всяком случае, такие следопыты как пулеметчик Серега там редкость. И без него у нас вряд ли что—нибудь получалось. Вот с Блондинкой облом вышел серьезный. Вроде и следов она оставила везде и Серега разобрался что да как — а вышло коряво. Хоть Блондинка и не заяц—русак, а получилось, что запутала она следы на славу, и Серега их не распутал как должно. То, что морфиню безуспешно уже пытались взять дважды мореманы — и одного, которого она утянула, так и не нашли, кстати — утешение кислое. Щуке мышей в амбаре ловить не с руки. А тут не мыши, что уж там говорить.

— Ну, в общем, теперь ты и сам справишься, если рецидив будет — говорю я уже одевшемуся сослуживцу.

— А ждать было зачем нужно?

— Чтоб размокла пробка. Вымывается тогда проще. Чай пить будешь?

— А насквозь не пробьет? В метро вон гидропушкой землю разносили. Чай буду.

— Если совсем без мозгов струю напрягать, да еще в ухо воткнуть… Хотя нет, не слыхал, чтоб кто так убился. Садись, сейчас вскипит.

Жизнь напоминает несколько ошалелому после нестандартного излечения Ильясу, что клювом щелкать не надо, а надо все время быть на стреме — подходя к столу снайпер запинается, чуть не брякается на пол, удерживается с трудом на ногах и разражается фонтаном ругательств на нескольких языках — полиглот у нас Ильяс и этим чуточку бравирует. Но сейчас в ругани искренний тон —напугался. Явно.

В ответ на его брань из—под стола злобное шипение и неприятный утробный мяв.

— Это что? — неприлично для мужчины взвизгивает Ильяс.

— Лихо одноглазое.

— Трехногий что ли?

— Ага. Он самый. Под столом живет.

— Тьфу, кишка волосатая, в поликлинику тебя, на опыты — выражает свое недовольство снайпер.

Понятно, вылезла котяра глянуть, что тут такое — а умение у этой домашней скотины попадать под ноги и совать свой нос, куда не надо — яркое и врожденное. И ведь не учится ничему. А уж мог бы — когда мы его подобрали, котейка был на волосок от весьма позорной гибели. Серега на ходу отщелкал троих зомби, которые уже кота живьем жрать принялись, Вовка притормозил БТР, а медсестрица нашей группывыскочила через десантный люк и вернулась с покалеченным котофеем на руках. Думаю только то, что ему сильно досталось от зомбаков, обеспечило такой легкий захват — характер у животины мерзкий и в руки он, как правило, не дается. Нас с медсестрой Надеждой терпит и признает достойными служить его Величеству. Ко всем остальным относится высокомерно и по—хамски.