Мы из Кронштадта. Подотдел очистки коммунхоза

– Что так удивились? Ну, домашнюю живность. С крысами не заладилось, он их жрет. Как конфеты. Пользы видно мало, но ему нравится. Кошки от него удирают в ужасе. Одна правда не смогла, привязали ее серьезно, так сдохла от страха, наверное, потом он ее сожрал. Вот и решили, что зооморф вполне может сойти за котейку. Ему самому идея понравилась, а мы заодно узнаем – можно ли дрессировать дикоморфов. Опять же изучение интеллекта. Да Валюшка это сама объяснит – сегодня в больнице какой-то сбор большой, так что увидитесь. У нее и по Лялечке вопросы есть и вообще…

Ильяс и Вовка пеленают плененную Блондинку. Подходим к ним поближе. Как раз прилаживают какой-то не то колпак, не то намордник, а может просто помятое ведро на башку Блондинки. Морф встает.

– Успех. Поздравления – говорю ему.

Он в ответ молчит.

Ну и ладно, мы не гордые.

Спеленутую словно египетская мумия морфиню тянем к катеру. Морф не прощаясь исчезает в каютке.

– Воду открытую не любит – извиняется за него мичман и уходит следом. Смотрю на майора. Брысь пожимает плечами и я остаюсь на палубе.

– Значится для всех присутствующих докладаю – говорит он чуть позже – про сегодняшнюю операцию не трепаться зря. Званцев, тебе особенно напоминаю – чтоб ни арий ни легенд, ни былин.

– Товарищ майор – обиженно начинает Рукокрыл, но Брысь обрезает его: «Разговорчики в строю! Так вот – искали долго, потом нашли и обезвредили. Тушку передали по принадлежности в некролабораторию. Все. И без красочных деталей. Рутина, занудство, обычная тяжелая работа. Ни нам ни лаборатории не нужно, чтоб конкурирующая команда за своего полезла мстить. Да и мареманам знать не надо, тоже чтоб не вписывались за своего двухсотого. Все отработали – и забыли. И хвастовство разводить не надо, не стоит дразнить гусей. Ясно? Вопросы есть?».

Вопросов нет.

Остается странное чувство – вроде как можно праздновать победу. Но почему-то не тянет. Всякий раз, как постоишь рядом с Мутабором чувствуешь себя паршиво, и я даже себе не могу объяснить почему. Странная смесь ощущений – и задавленный животный страх, и ощущение чего-то чудовищно неправильного, абсолютно противоестественного и жалость сродни той, которую всякий нормальный человек испытывает к безнадежному калеке. И все это как-то смешано неверно, как в неумелом коктейле дурака-бармена. И несочетаемо и на вкус отвратительно, но идет все одним комплектом.

Ребята готовятся еще порыскать по территории – по имеющимся данным морфов вроде бы и нет тут больше, выбили, но пара-тройка шустеров – тоже маленькая радость, тем более, что город рядом – за забором. То, что шустер легко может вырасти в морфа нашим объяснять не надо. Тут такое даже дети знают.

Командир отпускает меня – сегодня весьма знаменательный день, выпуск ускоренных курсов медработников, сдача последнего экзамена – что-то вроде приемки госкомиссией. Ну а, учитывая малое количество уцелевших врачей, к их подготовке привлекали практически всех, даже и мне попреподавать пришлось. Часть была из выживших недоучек – студентов – медиков, а в основном – из санинструкторов, благо их в учебке выжило много. Вот их всех и дрессировали усиленно, кадровый голод жуткий, слишком много медиков погибло ни за понюх табаку в первые два дня катастрофы.