Мы из Кронштадта, подотдел очистки коммунхоза

На каталке лежит высохшая старушонка в цветастом нарядном халате, новехоньком. Жиденькие седые волосюшки, впавший беззубый рот, подбородок, как раньше писали классики 'туфлей торчит'. Справа - бабка, как бабка, таких тысячи. А вот слева - впечатление резко другое. Лицо слева у бабки для любого нормального человека - жуткое. Да собственно и для меня тоже - оно покрыто мерзкими засохшими черно-коричневыми потеками, вздулось, глазница выбухает, словно туда запихнули средних размеров гнилой плод, а потом секанули - и теперь оттуда, из разреза торчит паскудного вида черно-красно-зеленое месиво, в котором шевелятся здоровенные двухсантиметровые жирные опарыши. Чужая жизнь на лице бабки видимо очень сильно действует на окружающих. Замечаю, что в коже на виске отчетливо видны две дырки - по потекам засохшим заметно, да и выделяются они на надутой коже. В дырках тоже шевелятся будущие мухи. Но я таковое, уже было дело, видал, потому - радости никакой, разумеется, но и не тошнит.

Начмед распределяет роли. Бабке ставят капельницу, явно старуха обезвожена и ослаблена, иначе бы к нам в таком виде не попала бы. Образец гноя идет на определение устойчивости к антибиотикам - довольно простой и надежный способ - по гною судя и по флегмоне - скорее всего кто-то из стафилококков тут прижился. Вот этот гной размажут по питательной среде в чашке Петри и бактерии от такого пиршества начнут бурно размножаться, давая видимые даже глазом колонии. Только не везде им будет праздник жизни - в чашке разложены сверху бумажки, видом как конфетти, пропитанные тем или иным антибиотиком (и подкрашенные, чтоб ясно было сразу, где какой). Вокруг таких круглых конфетти колонии не растут - дохнут бактерии от антибиотиков. И для лечения пациента берут тот антибиотик, вокруг которого большее пространство чисто от бактерий. Все просто.

Ну вот, медсестр Валерка прижимает почкообразный тазик к лицу пациентки.

Далее пинцетами начинаем удалять расшустрившихся опарышей. Им не нравится, что их потревожили, завозились. Я было, вспомнив давний разговор с Андреем, замечаю, что вроде как их пока можно и оставить, но начмед удивляет в очередной раз - оказывается принципы 'опарышевой терапии' или как ее называют англичане 'maggots therapy' давно уже опубликованы и дольше четырех дней опарышей не стоит держать в ране. К тому же эти - нестерильны и при хирургической обработке раны могут дополнительно навредить. Чистить же раны придется. Биохирургия, как деликатно называют европейцы метод чистки опарышами, здесь не справится - уже есть свищи, значит явно есть затеки-карманы с гноем, потому придется работать острым способом.

Кто-то выражает удивление этой информацией. Ну, как же - европейцы, такой цирлих-манирлих, цивилизация - и вдруг опарыши.

Начмед снисходительно уточняет, что Англия ведущий поставщик стерильных опарышей в Европу и другие страны. Отработанный солидный бизнес. Поставляют личинок в пакетиках, похожих на чайные - чтоб в ране не расползались, а может, чтоб порции учитывать было проще. Хорошие такие стерильные оголодавшие опарыши. Терапевт после этого покидает перевязочную держась за стеночку.

Минутку прикидываем - стоит ли бабку обезболивать. Она шевелит губами, бормочет что-то, но я уверен - бредит. Начмед связывается с анестезом, единственным сейчас на всю больницу спецом, консультируется, получает информацию, кивает головой. Бабке закачивают только новокаин. Мда, здравствуйте, способ послойной инфильтрации новокаином имени товарища Вишневского. Давненько не виделись. К резанию меня не допускают, есть пограмотнее коллеги. Старушке раскромсали поллица, гноя, густого мертвого желто-зеленого цвета оказалось неожиданно много. Промыли все, что возможно и фурациллином и перекисью водорода, отчего из бабкиных свищей поперла пена. Напихали тонкие полосочки резины от порезанных медперчаток, чтоб не схлопнулись входы в вскрытые карманы и чтобы гной мог отделяться свободно. Немного помыли лицо от старых потеков, йодом мазать не стали - старческая кожа сухая, уязвимая, обошлись зеленкой. Дальше старую передали медсестрам - для санобработки, а мы перевязочную покинули. Я впрочем, не успел слинять вовремя и вместо ускоренного улепетывания домой после трудового дня получил дополнительную головомойку от начмеда, поспел таки подлый хаммурапист со своим гнусным доносом.

- Кстати знаете, что ваш медсестр сказал? - спрашивает Бурш, когда мы расслабленно ползем на выход из больницы.

- Нет. Я как раз старался незаметно утечь.

- С такими опарышами бы - да на рыбалку!

- Мда. Толстокожая бесчуйственная молодежь.

Бурш толкает меня предостерегающе в бок локтем.