Мы из Кронштадта, подотдел очистки коммунхоза (Часть 2)

— Знаешь, ты мил человек и так уже попал по полной схеме. Но я вот думаю, сегодня мне главврачу придется рапорт писать, а завтра на пятиминутке мне положено будет информировать коллектив клиники о сегодняшней операции. Вот я и думаю, как мне рапорт писать и что говорить. Не, ты не думай, что я совсем сволочь. Ургентных там пациентов или еще что срочное мы от вас принимать будем по-прежнему, но вот все остальное я могу постараться и перекрыть.

— Ага, а я тебе и поверил! — заявляет старлей.

— Не я самостийно, а путем вдумчивого воздействия на коллег и начальство. Моему начальству очень не понравится, что вы собирались меня банально похитить, как барана…

— Баран и есть! — говорит отчасти правду оппонент.

— Не тебе судить, милчеловек! Просто для ваших все станет в два раза дороже, в два раза тягомотнее и в два раза хлопотнее. И я тебе ручаюсь, что проблемы будут обязательно связаны с тобой, чтобы пациенты знали, кого благодарить от души. Вот на это у меня пороху хватит.

— Это точно, он злопамятный, как гиеновидный слон! Вот начнет он своим внимательным хоботом ощупывать все твои трещинки — урыдаешься! — умудренно кивает головой Ленька. Второй засранец тут же заявляет бордовому старлею, что как врач-то я так себе, а вот гадости делать — чисто профессор! Стервецы какие, резвятся, как щенята.

— Он уже такому как ты гонорею лечил рыбным жиром! — добавляет Ленька.

Старлей, дошедший до температуры кипения, смачно плюет на землю и исчезает за углом домика.

— Ну что вы разбрехались-то, как деревенские дворняги — укоризненно заявляю я шутникам — когда это я гонорею рыбьим жиром лечил?

— А что, перспективное направление в вашем живодерском рукомесле — заявляет высунувшийся из стального гроба Вовка.

— Ну вот тебя тут не хватало — начинаю было отповедь я и осекаюсь. Да, Вовки с бронетранспортером мне очень не хватало последнее время. И этих двух болтливых оболтусов я тоже чертовски рад видеть тут и сейчас. Черт с ними, пусть резвятся. И они резвятся и я очень рад, что никто из ржевских не слышит всей этой кучи ехидных предложений как и чем лечить теперь этих полигоновских. Хотя пара предложений, в общем, при некоторой обработке, вполне может и сгодиться, это я великодушно отмечаю, что вызывает новый приступ энтузиазма.

— Точно, не хватало — кивает весело Вовка. Ну да. Его трудно обидеть, он толстокожий и знает себе цену. Из домика тем временем шумно вываливаются инженеры.

Не все, правда, Чечако что-то там убедительно балаганит, вот настоящий талант у человека говорить без перерывов и даже вроде как по делу, особенно если не сильно прислушиваться.

— Оценили достоинства устойчивой радиосвязи? — усмехается, поблескивая глазами, Чарджер.

— Вы услышали мои вопли в эту "ежитсу"? — уточняю я.

— Именно так. Только она не «ежитсу», а «есу» называется. Аккурат на нашего чифа попали, а уж Эхо всех нас на уши поставил. По-моему, мы вполне сработали как группа быстрого реагирования — горделиво замечает инженер.

— Да. За это — спасибо, мне честно признаться было грустно, когда меня замонали — признаю я очевидный факт.

— И за что вас, как вы выразились предельно метко — замонали? — интересуется стоящий рядом инженер в полосатом камуфляже.

— Если не секрет, конечно? — понимающе замечает Чарджер.

Черт его знает — секрет это или нет. За свой длинный язык я не раз огребал, но с другой стороны лучше самому про себя рассказывать, чем другие про меня слухи пускать будут, опровергай потом. То ли он шубу украл, то ли у него украли, а осадочек остался, как же знаем.

— Пара сукиных детей из задержанных — опознали меня. Когда брали танкоремонтный завод, ну там лагерь был для выживших…

— Мы в курсе — кивает полосатый камуфляж.

— Меня попросили съездить на выезд — там у кого-то повреждение позвоночника было. Мы с нашим снайпером и поехали. Машины своей не было, сели на попутку, а там, как на грех, были выпнутые из лагеря за всякие художества отбросы общества. Их типа на выселки определили, на манер Робинзона. Ну, и мы в виде конвоя и охраны. Этих выгонтов в Узигонтах высадили с багажом. Ну, а так зря ездили — помер спинальный.

— Выходит, Робинзонов прибрали ропшинские? — кивает Чарджер.

— В тютельку. Вот меня и обвинили в работорговле, значится, на основании этих показаний — подвожу я итог своему сказанию.

— Почем продавал-то? — не очень умно шутит с брони Рукокрыл.

— Даром отдал. Гнилой товар-то был — отрезаю я.

— Язык подберите, молодой человек, а то свисает — строго говорит Рукокрылу полосатый камуфляж.