Мы из розыска…

Спать не хотелось! Он понимал, что надо как-то разобраться в этой ситуации, надо искать пути примирения, но как это сделать? Сначала хорошо бы осознать вину… Он и не заметил, как мысли его обратились к привычной обстановке работы, службы, в памяти пронеслись самые разные картины, а потом осталась одна, а остальные таяли, таяли и растворялись в сумерках сознания… Константин помнил тот выезд так отчетливо, что можно было подумать — произошел он только вчера, а он был давно и даже не в этом городе…

Все дома в Прикумске стояли на сваях, словно сказочные многоэтажные избушки. Это была не прихоть строителей — этого требовала вечная мерзлота…

В первый момент, когда хлопнула задубевшая от мороза дверь подъезда, разглядеть что-либо было трудно. Тусклая сорокасвечовка, болтавшаяся на недосягаемой высоте, была засижена мухами. Протереть ее никто не удосужился — радетелей за общественное не нашлось.

У Константина сложилось впечатление, что жители чувствуют себя в этом городе временными постояльцами, которые приехали в Прикумск, чтобы быстро заработать «длинные рубли» и вернуться домой. По мнению прикумчан, обращать внимание на такие мелочи, как тусклые лампочки, обшарпанные стены подъездов, сорванные поручни перил, мусор на улицах, не стоило — пусть, по крайней мере, этим занимаются те, думали они, кто приехал работать в жилконторы всякими там дворниками, плотниками, сантехниками…

Безразличие приезжих постепенно вошло в кровь и обычаи местных жителей.

С верхних этажей, из квартир, доносилась приятная музыка, раздавался веселый смех, голоса. Снизу, из-под лестницы, слышалась методичная капель из неплотного сочленения отопительных труб.

— Осторожнее, товарищи, — предупредил недовольный голос.

Константин узнал его — он принадлежал оперуполномоченному Алексею Локтеву. С Алексеем они работали не первый год и научились понимать друг друга с полуслова.

— Тут наледь под батареей… — повторил Алексей. — Не поскользнитесь!

Константин послушался совета и шагнул в сторону. Что-то невидимое больно стукнуло в бедро, деревянно загрохотало по полу. Кажется, это был сорвавшийся поручень перил…

— Снегирев, — на плечо легла рука Алексея. — У тебя, кажется, фонарь есть?

Константин щелкнул замками экспертного чемодана и на ощупь отыскал немного помятый алюминиевый цилиндрик китайского фонарика. Нажав на его кнопку, Константин с удивлением обнаружил, что гореть он не собирается. Может, села батарейка, перегорела лампочка…

— Контакт отошел? — предположил Алексей. — Потряси! Энергичные встряхивания помогли. На стене, словно нехотя, появилось круглое пятно света.

— Порядок, — донесся из-за спины Константина голос следователя прокуратуры Атласова — крупного, почти двухметрового роста якута. Это был холеный мужчина с ароматом дорогого французского одеколона, в остродефицитной ондатровой шапке. — Пошли, что ли… Где тут труп? — оперным басом произнес он.

Приехавшие один за другим направились по узкому проходу между пролетом лестницы и стеной. В самом углу зиял темный провал люка, закрытый решеткой. Ее прутья были покрыты то ли ватой, то ли паутиной, прилипшей к ржавой поверхности.

Локтев решительно сунул в карман меховой куртки щегольские замшевые перчатки, не очень подходящие к прикумским морозам, и, преодолевая брезгливость, ухватился за прутья голыми руками…

— Не похоже, чтобы здесь лазили. Может быть, опять ложный вызов? Второй за день… — пробурчал Атласов.

— Кто знает… — Локтев сильно дернул решетку, но она не поддалась.

— Вообще-то для лиц без определенного места жительства обстановка подходящая, — впервые подал голос маленького росточка судебный медик, переступая замерзшими ногами. — Люк не заперт…

— Охота бомжам на такую высоту лазить, — возразил Константин. — От пола до нижней части люка метра полтора будет.

— Холод не тетка — заставит!

Локтев дернул решетку еще раз. Константин, зная силу оперуполномоченного, ожидал, что сейчас раздастся скрежет раздираемого по сварным стыкам металла, треск деревянной рамы, но этого не произошло — железное кружево неожиданно легко вывалилось наружу. По грязному кафелю прозвенел откатившийся в угол кривой гвоздь…

— Твою в бога душу… — с досадой вырвалось у Локтева. Он слизнул выступившую из ссадины на пальце кровь. — Понастроили всякой ерундистики…

— Как прикажете залезать? — съехидничал холеный Атласов. — Лично я не из секты прыгунов. Может быть, найдется какая-никакая лесенка?

— По решетке заберемся, — Локтев говорил, не отрывая поврежденного пальца от губ, отчего слова прозвучали: «По р-р-р забер-р-р-р…» Но его поняли, так как он для пущей ясности еще постучал ногой по прислоненной к стене решетке. — Сейчас я залезу и помогу…

Локтев сбросил и отдал Константину куртку. Оставшись в одном свитере, налегке, запросто проник в люк. Через некоторое время из технического этажа, располагавшегося по ту сторону люка, показалась его рука с уже замотанным носовым платком пальцем.

— Давай, Михалыч, пятерню! Тебя буду втягивать первым, как самого «портативного» и покладистого.