Мы — из Солнечной системы

Следует заголовок в виньетках и завитушках:

«Кто делает открытия?»

«Открытия делает тот, кто работает на научной целине: в новых местах, в новых отраслях. К примеру, геологи, посланные на Луну, наверняка откроют там новые месторождения.

Открытия делает и тот, кто работает в старых местах, но с новой задачей. В хорошо изученной Западной Европе едва ли найдутся новые месторождения золота или меди. Но вот открыт новый элемент — радий. Встает новая задача — поиски радиевых руд. Могут они быть в Европе?

Открытия делает тот, у кого в руках новый инструмент. Микробы открыл Левенгук, первый человек, сделавший микроскоп. Галилей, первый человек, направивший телескоп на небо, сразу же открыл спутники Юпитера, фазы Венеры и горы на Луне. Математика тоже инструмент. Ньютон сформулировал закон всемирного тяготения с помощью им же открытого дифференциального исчисления…»

И заключая рассуждение (здесь оно приводится в неполном виде), Березовский пишет:

«Я не тружусь в новых местах, у меня нет новых инструментов и материалов. И вообще я не сделал открытие. Я только вношу предложение… Когда оно будет принято, его поручат осуществить какому-нибудь институту. У меня есть только идея».

Цитируя эти записи, профессор Тугаринов, восторженный биограф Березовского, не может удержаться от похвал:

«Изобретатели-люди самоуверенные, — пишет он, — обычно в душе не сомневающиеся в своей гениальности. Не они сами, а эксперты спрашивают их: «Почему вы никого не слушаете, почему считаете себя умнее всех?» Березовский проявил редкостную способность к самокритике, усомнившись в своей возможности сделать открытие».

Итак, единственное, что мог Березовский, — это познакомить людей со своей идеей, убедить, что атомной копировкой стоит заниматься в институтах. И он начал готовить убедительный разговор.

Отрывочные заметки сменились последовательным изложением. Первый вариант, второй, третий… Специалистам чрезвычайно интересно сличать их, прослеживать, как уточнялась мысль, как ошибки переходили из одного варианта в другой, а затем все же исчезали. В конце концов, Березовский пришел к излюбленной своей форме-таблице.

Перед таблицей запись:

«Схема всякого копирования: образец-отпечаток-копия. Между образцом и копией внедрилась промежуточная стадия-отпечаток. Наличие ее таит различные возможности».

И далее следует таблица возможностей (см. стр. 154–155).

Мы не знаем, куда посылал Березовский свою таблицу, кому он показывал ее. В Ленинграде в то время мало было специалистов. Возможно, Березовский обращался в институты письменно, вероятнее, говорил О своей идее случайным людям, будущим, так сказать, потребителям. Но он не встретил ни сочувствия, ни доверия.

И на полях энциклопедии появляются желчные записи: «Три часа потратил на тупицу С.Д.», «Доктор В. преисполнен почтительности к прошлому веку, убежден, что только мертвецы были умными людьми».

Затем — обиженный пасквиль на критиков: «Ум человеческий имеет свои границы, не может вместить необъятное. Люди образованные пуще всего ценят знания, охотно их пополняют, но не любят заменять. В новом они прежде всего ищут привычное, а если не находят, считают новое неверным. Есть пять способов уклониться, отмахнуться от непривычного, я уже знаю их наизусть.

Способ первый — анкетный: «А кто такой Березовский? Академик? Профессор? Где его труды? Ах, это простой учитель химии? Разве может простой учитель открыть что-то интересное в чужой области?»

Способ второй — математический: «У этого Березовского грубейшая ошибка — вместо одной стотысячной десятитысячная. Ошибка на целый порядок! Малограмотный человек этот Березовский, незачем обсуждать его предложение всерьез».

Третий — опровержение с цитатой: «Великие ученые прошлого Птолемей, Аристотель и Пифагор сказали то-то и то-то. Отсюда следует, что атомной копировки быть не может. Почему Березовский спорит с Аристотелем? Разве он умнее Птолемея, разве талантливее Пифагора?»

Четвертый способ — скептический: «Ничего не выйдет». При этом ссылаются на какую-нибудь трудность. Например: «Атомы малы. Как ухватишь их щипчиками? А не схвативши, не поставишь на место. Так-то. Не выйдет ничегошеньки!»

Пятый — вообще нам этого не нужно: «Люди все могут и все умеют. Дайте хозяйке муку и дрожжи, засучит она рукава, замесит тесто и такой каравай испечет — пальчики оближешь. Хлеб нужен настоящий, а не копия. От копии будет несварение желудка».

Так, отводя душу наедине, издевался Березовский над своими недоверчивыми слушателями.

Впрочем, некоторое время спустя, опомнившись, он укорял самого себя:

«Что происходит? Где разошелся я с людьми? Все шагают не в ногу, один Березовский в ногу. И нет старшины рядом, чтобы крикнул: «Возьмите ногу, Березовский!»