Мы — из солнечной системы (Художник И.М. Андрианов)

Ота думал: «Недаром так мало осушенных морей на планете: Северное — между Англией и Данией, Эгейское, Адриатическое, еще великие озера Африки и Америки. Умные люди давно уже поняли, что нельзя перелить из полного в переполненное».

Ота думал еще: «В природе все находится в равновесии. Если не хочешь нарушить его, брать можно полпроцента, изменять на полпроцента».

Родись Ота в предыдущем тысячелетии, он сказал бы смиренно: «Так устроено богом, не человеку менять его начертания».

Но он был гражданином единого человечества, наследником ста миллиардов людей, совладельцем планеты Земля и всей Солнечной системы. Ота сказал океану:

— Я понял: с наскока тебя не победишь. Но я умею побеждать уступая. Ты могуч, а я терпелив. Еще посмотрим, чья возьмет. Найду маневр.

Маневр, в сущности, был уже найден. Теснить океан можно было не оттесняя, не занимаясь переливанием одевать поверху плотами, создавать плавучие села и сады, как это позже показывали Киму в Крыму.

Плавучие поселения строились на айсбергах, на понтонах металлических, стеклянных и бетонных, на синтепробке и аквафобите и на теплом льду (был такой состав, который заставлял воду «замерзать» при температуре плюс сорок четыре).

Для школ, санаториев, спортивных лагерей создавались плавучие острова; синее течение Куро-Сиво несло их мимо Японии. Были также якорные острова, на них размещались заводы. Япония уже давно выносила свою промышленность в море. Суда, приближавшиеся к ней с востока, задолго до берега видели частокол башен и труб.

И, став инженером, Ота сооружал всякие острова — ледяные, понтонные и пробкобетонные, передвижные и стационарные, строил в холодных туманах за Алеутами и близ Самоа, где смуглые лодочники раз в году в лунную ночь ведрами черпают из моря съедобных червей. Ота сооружал, а океан сопротивлялся, строил каверзы, нападал в открытую. Экскурсантам в Крыму демонстрировали благополучное причаливание, они и подумали, что вся застройка моря сводится к точному причаливанию. Но за летом приходит осень, за благополучным месяцем — день приключения. Барометр падает, серо-зеленая белогривая конница моря идет в атаку, встает на дыбы, скидывает непрошеные попоны. В бурные дни Ота любил стоять на волноломе. И когда вал, разбившись вдребезги о бетонный борт, обдавал его бессильной пеной, Ота, сдержанно улыбаясь, шипел сквозь зубы: «Сгинь!»

Но жизнь длинна, всякое бывает в жизни. Тысячу раз побежденные волны рассыпаются брызгами, в тысяча первый раз побеждает волна. У берегов Хоккайдо осенний шторм сорвал с якоря новенький консервный завод, от завода остались пустые банки. Южнее Минданао циклон показал Ота свой голубой глаз, глаз урагана, о котором живые рассказывают редко. Ота уцелел, успев спрятаться в пустом брюхе понтона… И понтон уцелел, но на нем были дома, парки, пальмы, почва. Когда Ота вылез из своего убежища, на волнах качались голые бетонные ящики. А год спустя близ Аляски целый остров пошел ко дну. Его пропорол айсберг, неожиданно отколовшийся от берегового ледника. Ничего не успели сделать — ни свернуть, ни пустить в ход лучевые пилы. Надвинулся, раздавил понтоны, словно картонные, — они налились водой, и остров затонул, как старинный пароход.

Цунами. Циклон. Штормы. Айсберги. Рос счет Ота к океану.

— Врешь, не уступлю!

Он отступал много раз, но не уступал никогда. Отступал, чтобы придумать маневр. Это он предложил спрямлять берега и таким способом покончить с приливами (аргоннопузырьковые волнорезы, гасящие прибой за три километра до берега, по сей день называются отами). Понтонные острова строились тысячами, их сооружали десятки тысяч инженеров. Едва ли Ота был самым талантливым, но самым упорным был он, он ненавидел океан всех неумолимее. Не за талант — за твердость поручали ему все большую работу. Так получилось, что к сорока годам он оказался во главе Всемирного института по проектированию искусственных островов. И вот тогда, сложив пожелания и предложения многих стран, он выдвинул проект под названием «Океан в кимоно».