Мы карелы

— Да, да, конечно, — смягчился Таккинен и пожал руку. — Значит, жив и здоров? Отлично. А мы уже думали… Как там дела?

Васселей передал Таккинену пакет от Маркке. Пакет промок, но то, что было написано в бумагах, разобрать можно было.

— Дайте мне поесть и отдохнуть, — попросил Васселей.

— Разумеется, разумеется, — Таккинен был доволен сведениями, доставленными Васселеем.

Подошел Левонен, поздоровался как со старым другом. Перекрестился: человек-то вернулся чуть ли не с того света. Спросил:

— Скажи хоть в двух словах, как там народ. Готов ли подняться?

— Готов, — заверил Васселей. — На одном сплавном участке уже начал было подниматься… Даже не верилось.

— Правда? — Левонен весь засветился.

— Сами увидите — когда время придет.

— Разве я не говорил! — Левонен с довольным видом поглаживал свою бороду. — Вилхо Тахконен не подведет… Иди-ка, Васселей, поешь хорошо, отоспись, Ты теперь у своих.

Васселей усмехнулся: да, эти опять стали ему своими, потому что те, другие, его не признали своим…

МИЛИЦИОНЕР КАЛЕХМАЙНЕН

Суоминен понимал, что суд в отряде вершит Таккинен, и знал, как Таккинен воспользуется своим правом судьи.

Но Таккинен допустил два просчета в отношении Суоминена: он не думал, что этот несмелый человек решится на побег, тем более что бежать-то ему некуда, и, во-вторых, он был уверен, что караульные никого не выпустят из лагеря.

Однако Суоминен решился на побег, Кириля, сменивший Пааволу на посту, понимал, какая судьба уготовлена Суоминену, и выпустил его из избушки, взяв лишь слово, что Суоминен его не выдаст, если попадется.

Суоминен перешел болото не по проложенному маршруту, а выбрал путь более трудный и опасный. Местами преодолевал топь чуть ли не вплавь, и поэтому, когда он добрался до сухого места, до чащи, ему пришлось первым делом привести себя в порядок, ибо вид у него был настолько страшный, что первый попавшийся, наверное, пристрелил бы такое страшилище. Суоминен был человеком аккуратным, всегда следившим за собой. Поэтому он и теперь постирал в лесном озерке свой мундир, высушил его на солнце и привел его в такой вид, что мог вполне встать в строй, не опасаясь получить замечание со стороны самого придирчивого командира. Вещей у него с собой было немного: винтовка, патроны, бритвенный прибор. Еще захватил он с собой свои документы, которые положил в кепи и донес сухими.

Куда же идти? Суоминен задумался. В одном Таккинен был прав: на родину, в Финляндию, Суоминен идти не мог. Но был другой путь. Таккинену и в голову не пришло, что Суоминен выберет именно этот путь.

Ни карты, ни компаса у Суоминена не было, и хотя он принимал участие уже в четвертом походе по Карелии, места ему были незнакомые. Он должен был найти в глухой, бесконечной тайге небольшую речку, названия которой он не помнил. На той речке — в низовье, то ли в верховье — была деревня. Как она называлась? Суоминен вспомнил, что эта была какая-то «лампи», не то Хауталампи, не то Нотколампи. В деревне этой он никогда не бывал, но однажды он услышал, как Таккинен говорил, что в этой самой «лампи», в крайней избе вниз по реке, живет милиционер-финн по фамилии Калехмайнен и что, когда наступит благоприятный момент, надо будет «заглянуть ненадолго в гости к милиционеру». Из родных мест Суоминена в восемнадцатом в Россию сбежал красногвардеец Калехмайнен. Суоминен не был уверен, что это тот самый Калехмайнен, но решил попытать счастья и найти его.

Несколько дней Суоминен блуждал по тайге, прежде чем добрался до этой деревни. Было около полуночи, когда он осторожно подошел к крайней избе. Суоминен был усталый и голодный, но мундир его был в порядке и сам он был побрит.

Дернув за веревочку, прикрепленную изнутри к щеколде, Суоминен попытался открыть дверь, но дверь была еще и на запоре. Тогда он постучался. На первый стук никто не ответил. Постучал снова, сильнее. Послышались шаги, сонный голос спросил и по-русски и по-фински:

— Кто там? Кто?

— Дело есть, — шепнул Суоминен и облегченно вздохнул: голос ему был знаком.

Милиционеру голос стучавшего тоже показался знакомым, но спросонья он не вспомнил, кто бы это мог быть. Главное, что знакомый. И он спокойно открыл дверь.

На крыльце стоял финский солдат с винтовкой в руке. Рука милиционера привычно потянулась за наганом. Калехмайнен хотел было броситься в избу за оружием, но солдат остановил его:

— Не стоит его искать. Если стрелять хочешь, на — стреляй. — И он протянул ошеломленному Калехмайнену свою винтовку.

— Ты кто?

— Не узнаешь? Суоминен.

— Но ты же ведь…

— …лахтари. Но все равно впусти меня.

Они вошли в избу. Впереди милиционер в нижнем белье, с винтовкой в руке, следом Суоминен.

Милиционер начал неторопливо зажигать коптилку. Он возился долго. Наконец зажег.

— Что, дождь идет?

— Кажется, нет.

Милиционер натянул брюки, сапоги.

Они долго сидели молча. Потом Калехмайнен спросил:

— Ну ты как… в самом деле сдаваться пришел или как?

— Если договоримся… — улыбнулся Суоминен.

— Пожалуй, поздно уже нам переговоры вести, — заметил Калехмайнен. — Я вот…

Судя по виду Калехмайнена, он был в затруднительном положении.