Мы карелы

Когда подошли к Кевятсаари, было еще светло. Проводник не стал дожидаться, когда стемнеет, и отправился в обратный путь. Финны остались на опушке леса и стали наблюдать за домом Ярассимы, стоявшим на отшибе. Когда стемнело, в деревне погасли все огоньки и не слышно было ни звука, финны подошли к дому Ярассимы и без стука вошли в избу.

— Господи помилуй! — Устениэ так перепугалась, что забыла, в каком углу икона, чтобы перекреститься перед ней.

— Чужие в доме есть? — спросил один из финнов, оглядывая избу.

— Нет, дома свои да бог, — пробормотал растерявшийся Ярассима.

— Ну-ка, старик, одевайся и сходи за Ехроненом. Нам проводник нужен, — велел финн и обратился к Устениэ: — А ты, хозяйка, приготовь нам чай и что-нибудь поесть. Только побыстрее. Нам некогда.

— А… кто вы будете? — дрожащим голосом спросил Ярассима, одеваясь. — Куда вы идете?

— Не спрашивай, а делай, что тебе велено!

— И что же это с нами будет! — охал старик.

— Что будет? Война будет.

— Карелия восстает, — уточнил второй финн.

Ярассима задержался в деревне, и гости начали уже беспокоиться. Еды у хозяйки нашлось слишком мало для двух проголодавшихся здоровых мужчин. А с собой и совсем нечего было дать. Ночные гости не поверили, что дом такой бедный, и второй из финнов, помоложе, решил проверить, не обманывают ли их. В хлеву он увидел барана, и не успела Устениэ и охнуть, как барана тут же зарезали.

— Убили, ой, убили! — застонала она.

— Тихо! — рявкнул финн. — За барашка мы заплатим.

— Люди добрые! Помогите! — продолжала кричать Устениэ.

— Ну, заткнись!

На крик прибежал финн постарше.

— Ты что, одну старуху не можешь заставить замолчать?

— Хотел по-хорошему, но она не понимает…

Но тут появился Ярассима. С ним шли два старика.

— Кто такие? — спросил старший из финнов, сунув руку в карман.

— Вам, говорят, проводник нужен, — ответил один из стариков.

— Ехронена нет дома. А вот братья — Охво и Стахвей — каждую тропинку здесь знают, — буркнул Ярассима. — Почто барашка убили?

— Как увидел, сразу за нож… — плакала Устениэ. — Так и зарезал.

— А куда вас вести? — спросил Охво.

— До границы.

— Далековато! — вздохнул Стахвей.

Договорившись со стариками, что те будут ждать за озером, финны отпустили их домой, велев им как можно быстрее собраться в дорогу и держать язык за зубами. Финн помоложе взял Ярассиму за локоть, и начал уговаривать старика не сердиться на них.

— Стоит ли из-за какого-то барана обижаться? Мы добрых дел не забываем. А барашек твой пожертвовал жизнью во имя освобождения Карелии.

Ярассима вздохнул и сказал жене:

— Вот так-то, Устениэ. Не плачь, а иди домой. За свободу Карелии еще не один баран пожертвует своей головой.

Потом он сказал своим гостям, что он их сам переправит через озеро. Гости лягут на дно лодки, и их никто не увидит. Надо быть осторожнее.

— Молодец! — похвалил финн помоложе. — Мы, старик, ничего не забываем. Значит, у вас тут не только на Ехронена можно положиться?

— Ехронен ушел на охоту, — пояснил Ярассима. — Я решил не ждать его. Вы ведь торопитесь…

Ярассима соврал. Он даже не заходил к Ехронену. Прямо пошел к Охво и Стахвею, к тем самым старикам, что весной на сходке в риге предложили, что в деревне любой ценой надо сохранить мир. До сих пор в деревне царил мир, и для сохранения его жителям деревни не приходилось предпринимать что-либо. Дезертиры, скрывавшиеся в деревне, разбежались тотчас же, когда после приезда Матвеева в деревне появился отряд красноармейцев. Никаких облав и обысков, о которых Королев говорил на собрании, красноармейцы не проводили. Ничего не реквизировали, никого не отправили силком на работы. Потом отряд ушел. В деревне остались лишь три бойца. Правда, ходили слухи, будто в Тунгуде что-то готовится. Что из Финляндии в Тунгуду и обратно по лесам то и дело пробираются какие-то люди. «Какого рожна им там, в Тунгуде, еще надо? Их, видишь ли, Советская власть не устраивает…» — вздыхали озабоченные старики в Кевятсаари. И вот сегодня вечером стало окончательно ясно, что там готовится. Война готовится, восстание против Советской власти. А коли опасные путники завернули по своим военным делам в их деревню, надо полагать, Кевятсаари тоже рано или поздно может быть втянута в эти затеи тунгудцев со всеми вытекающими отсюда последствиями. Поэтому, собравшись, старики — Ярассима, Охво и Стахвей — решили, что ночных гостей надо выпроводить из деревни так, чтобы сюда их больше не тянуло.

Старики хотели поглядеть на гостей и пришли как раз в тот момент, когда у Ярассимы зарезали последнего барана.

От Ярассимы Охво и Стахвей шли мрачные и молчаливые. Только вздыхали. За семьдесят лет они научились понимать друг друга без слов. Проходя по деревне, старший из братьев, Охво, повернул к избе, где жили красноармейцы.

— Надо сказать.

— Только попробуй.

— Я знаю, что сказать, — рассердился Охво. Молод еще брат, чтобы учить его.