Мы – кровь и буря

Напряжение давило на глаза, но Констанция держалась и не плакала. Мысли вернулись в храм Митриса в те первые годы, когда ее учили цене слез. Хладнокровные лица наблюдали в тайной комнате, как Верховная жрица била ее кнутом. Старые шрамы до сих пор причиняли ей боль.

«Лицо твое скрыто за маской». УДАР ХЛЫСТА.

«Твои эмоции нельзя прочитать». УДАР ХЛЫСТА.

«У тебя нет эмоций». УДАР ХЛЫСТА.

Покачав головой, Констанция постаралась выбросить из головы эти мысли. Сейчас нужно вновь обрести решимость и сосредоточиться на том, как решить проблемы. Но ее кипящий разум не мог сфокусироваться под грузом горького разочарования.

Неужели спустя долгие годы это действительно случилось? Констанция прижала пальцы к вискам, не желая признавать поражение.

В камере напротив молча у стены лежал доктор Торн. С тех пор как несколько часов назад Констанцию посадили под стражу, лекарь так и не поднимался. Грудь его прерывисто вздымалась и опускалась. Спустя некоторое время он все же пошевелился и сел. Констанция заметила внезапный блик. С напряженным от боли лицом Торн прислонился спиной к стене – и тогда блик превратился во вторую рукавицу.

Идентичную той, что носил судья.

«Работа Чатхама, – мрачно подумала она. – Этого нездорового, извращенного сына Хаоса».

– Ты можешь ее снять? – прошептала Констанция, резко нарушив тишину.

– Думаете, я бы уже этого не сделал?

Торн поднял правую руку. В струящемся через окно лунном свете Констанция увидела место, где металл соединялся с плотью. Это была фиолетовая кровоточащая рана.

– Она черпает силы из моей крови, – объяснил Джонс, – и передает другому человеку.

В месте крепления рукавицы Констанция заметила крошечные шестеренки и колесики, которые в настоящее время не работали.

– Механизм оживает, когда судья начинает забирать мои силы.

Торн посмотрел на перчатку собеседницы. Она помнила, что во время сражения лекарь увидел ее левую руку.

– Как насчет вашей?

– Моя работает иначе, – кратко ответила Констанция и перешла к другой теме: – Я обыскала его покои, но ничего не нашла. Когда они надели рукавицу и зачем?

– Этим утром. Сюда ворвались четверо мужчин в однотонной одежде и силой ее натянули. Я пытался сопротивляться, но оказался слишком слаб. Чтобы оправиться от такого количества лекарств, требуется время… – многозначительно заявил Торн.

Констанция не извинилась.

– Я даже не могу теперь пользоваться своей магией, – продолжил лекарь. – Судья ее украл.

Через несколько минут молчания Констанция снова заговорила:

– Почему я все еще жива, доктор Торн?

Он грустно на нее посмотрел.

– Думаю, скоро вы все поймете.

Констанция пробудилась ото сна, полного грома и молний. Голова болела и кружилась. Шея затекла от неудобной позы: девушка не собиралась спать, но долгие ночи в поисках сердца заклинания сделали свое дело. На улице еще не стемнело, и обрывки грозового облака просачивались сквозь высокие зарешеченные окна. Из тумана появлялись зеленые и синие вспышки молний. А за облаком, высоко в небе, Констанция мельком заметила желтый проблеск, который когда-то являлся солнцем.

«Наверное, сейчас полдень».

Сквозь темноту камеры доносился шорох людей, которые пытались уснуть. А откуда-то снизу, из склепов, раздавался другой шум – шуршание старых погребальных одеяний и стук оголенных костей.

Может, ей мерещилось?

В камере напротив доктор Торн снова повернулся спиной. Его дыхание стало медленным и глубоким. Констанция слышала шевеления других заключенных где-то в тюрьме. Она всмотрелась через железные решетки в соседнюю камеру. К ее удивлению, ярко-зеленые глаза Ксандера оказались открыты. Он смотрел на Констанцию с любовью и страхом.

Сердце ее дрогнуло. Она боялась, что он никогда не проснется.

Внезапно Констанция увидела, что ее левая рука слегка обнажилась. Она тотчас прижала к телу неестественно гладкий холодный металл и натянула ткань, чтобы скрыть страшное место соединения.

– Ты так и не сказала мне правду, – произнес Ксандер.

Он был очень бледным и тихим; дыхание оставалось неглубоким, а голос осип.

Констанция покачала головой.

– Констанция, почему ты мне не доверилась?

– Я не лгала, – ответила она.

Констанция подошла ближе к решетке, желая почувствовать тепло его тела. Ее ладони утонули в гнилой соломе по краям камеры, но она этого не заметила.

– Возможно, технически. Но ты солгала во всем, что было важно. Ты рассказала только часть. Только то, что я должен был знать. – Ксандер попытался сесть, но сморщился и упал на локти. – Я для тебя всего лишь союзник… Ты не считаешь меня другом.

Констанция прижалась к решетке, протянула руку и сжала его горячие пальцы. Ксандер попытался приблизиться, но снова сморщился от боли. Дыхание его было тяжелым.

– Перестань, – сказала она, держа его за руку. – Тебе нельзя двигаться.