Мы-курги

Через полтора месяца после описанных событий наступил день, когда Мутамма перестала быть «нечистой». Но для этого она прошла церемонию «очищения». Церемония эта называется «ганга пуджа» — «молитва в честь воды». В этот день Мутамма совершила ритуальное омовение и оделась, как невеста. На ней было красное сари, а ее черные браслеты замужней женщины были сняты. В гости в дом ее матери пришли знакомые женщины. Они повели Мутамму к колодцу и перед ней несли блюдо с кокосовыми орехами, бетелем и орехами арековой пальмы. Когда Мутамма подошла к колодцу, она разбила кокосовый орех и бросила его вместе с листьями бетеля и орехами арековой пальмы в колодец. Потом она наполнила ведро колодезной водой, подняла его и трижды напилась. Налила воду в два медных горшочка, поставила их на голову и отправилась в дом. Там она вошла в кухню и поставила на пол горшки с водой. Эту воду она впервые за четыре месяца принесла самостоятельно на кухню. Из кухни она вышла в центральный зал, где ее ждали родственники и друзья. Мутамма подошла к священной лампе и сообщила духам предков о том, что теперь она «чистая», может заниматься домашними делами, носить воду из колодца и снова быть женой своему мужу. Мистер Чиннаппа на радостях напился и впал в боевое расположение духа. Он хотел по такому случаю выстрелить из ружья, но дед мистера Чиннаппы, старый, рассудительный кург, сердито отчитал его.

― Я думал, — сказал дед, — что мой внук мужчина. А он, видите ли, решил палить по такому поводу из ружья. Мне стыдно за него!

Когда дед очень сердился, он называл виновника своего гнева в третьем лице.

Мистер Чиннаппа понял, что дела его плохи и больше не требовал ружья. Через некоторое время он заснул мертвым и счастливым сном в комнате, где обитали духи предков. Пувамма тоже принимала участие в этом празднике и была вторым лицом по важности, после матери. Все желали Пувамме здоровья и процветания и дарили ей деньги и подарки. Одна женщина, присутствовавшая на празднике, подарила ей расписную матрешку. Матрешку сделали в далекой стране. Об этой стране Пувамма узнает, когда вырастет…

17 Выстрелы на рассвете

Солнце еще не поднялось, когда Аппанна подходил к своей деревне. В лесу стояла предрассветная мгла, а на траве и листьях деревьев лежала обильная роса. Был охотничий сезон, и Аппанна отправился два дня назад в лес вместе с другими жителями деревни. Но там он отбился от своих, проблуждал почти целые сутки и ничего не смог добыть. Поэтому он возвращался домой налегке и не в самом радостном расположении духа. Он уже миновал опушку, когда какое-то беспричинное беспокойство охватило его. Он попытался отогнать его от себя, но это ему не удавалось. Со стороны реки на поле и окрестности наплывали полосы утреннего тумана. От этого тумана воздух был сырым и промозглым. Бежавший впереди Аппанны пес неожиданно остановился, как будто к чему-то прислушиваясь. Потом поднял голову и завыл. «Что это он?» — подумал Аппанна. И как бы в ответ на его немой вопрос раздались два выстрела со стороны деревни. Аппанна замер, еще до конца не веря в неотвратимость случившегося. В какой-то момент ему показалось, что выстрелы ему просто померещились. Может быть, оттого, что в последнее время он часто думал о них, ждал их и боялся их. Но вот в предрассветной мгле прозвучали еще два выстрела подряд, потом с интервалом еще раз и еще. Теперь у Аппанны не оставалось сомнения в их реальности. «Дед. Это дед», — пронеслась пронзительная мысль. И юноша, не разбирая дороги, ринулся к деревне. Звук выстрелов стоял в его ушах, и каждый из них нес боль и печаль. И эта боль мешала Аппанне бежать и затрудняла его дыхание. Он бежал, но какая-то надежда еще теплилась в его громко стучавшем сердце. Он уже приблизился к дому, когда увидел, что несколько соседей поднимаются по ступенькам. Надежда исчезла, оставив после себя щемящую пустоту отери. «Все. Все кончено, ― пронеслось в голове. ― Не успел.

Дед лежал на циновке в центральном зале, неподвижный и вытянувшийся.

— Дед! Дед! — закричал Аппанна. — Как же это так?

Тяжелая и сильная рука отца легла ему на плечо.

— Успокойся, — сказал отец. — Ты же мужчина и должен быть мужественным перед лицом смерти.

— Но я же не успел, — хрипло выдавил из себя Аппанна.

— Это может случиться с каждым из нас. Мы сделали все, как нужно. Теперь иди, соверши омовение и надень траурную одежду. Соседи уже собираются. Надеюсь, траурные выстрелы слышали все.

Дед был уже приготовлен к тому далекому пути, который ему предстоял. В последний момент перед его смертью над ним разбили кокосовый орех и напоили его кокосовым молоком. Отец вложил в остывающий рот деда золотую монету: деньги на дорогу. Аппанна знал, что золотую монету кладут не каждому. Холостяку ее не положат. Человеку с плохой репутацией ― тоже. Горький плод заменит им монету в дальнем пути.