Мы любили (СИ)

В дверь постучали. Это притащили наши вещи. Папа там что-то замешкался, а потом окликнул нас и спросил, где мы будем обедать: здесь или в ресторане. Мама застеснялась и сказала, что, мол, зачем беспокоить людей. Папа вздохнул и велел парню тащить обед сюда. Потом у него зазвонил мобильник. Мы с мамой обмерли. Звонок — это экстренный вызов к больному. Прощай праздники! Но звонили, оказывается, насчёт меню. Ни фига себе сервис!

Я начала оттаивать и приходить в себя. Попросилась у родителей побродить по дому.

— Давай, — разрешил папа. — Только недолго. Минут через 20 будет обед.

Я пошла из номера, затылком ощущая, что родители мои взялись целоваться. Да, не по делу я как-то тут при них… Я вышла в большой холл на нашем втором этаже. Здесь всё было здорово украшено, и стояли всякие настольные игры. Бильярдный и карточный столы, шахматы всякие и ещё незнакомые какие-то штуки. Я покатала ладонью бильярдный шарик, костяной, тяжёленький, гладкий-прегладкий…

— Интересуетесь бильярдом, девушка?

Я вздрогнула. Голос раздался откуда-то сверху. Ух, ты, а я и не заметила. Здесь имелось что-то вроде зрительской трибуны. Это была явно декорация, стильная и украшенная. На верхнем ряду сидел парень, смутно мне знакомый. Я кивком поздоровалась, тупо вспоминая. Парень улыбнулся и тут я его узнала. Он же выиграл эту последнюю как её там, фабрику звёзд что ли, только на другом канале.

— Вы Виктор, да? — спросила я.

Он весело кивнул и доверительно сообщил мне:

— Вы — первое юное лицо. Я уже начал подозревать, что новый год придётся встречать со старцами.

Я припомнила, что у него кто-то из старших родственников тоже что-то такое известное — актёр, кажется. Потом я спохватилась и представилась.

— О! — сказал он. — Гаймуратова? А ваш папа врач ведь, да?

И Виктор потащил меня показывать дом. Мы побывали в бальном зале, который был сногсшибательно украшен, в ресторане, во всяких курительных, парикмахерских комнатах, библиотеке и спортивном зале. В последнем я увидела лыжи. Не какие-нибудь там жалкие прокатные дрова, а фирменные, новенькие, лаково поблёскивавшие аристократы.

— О, — жалобно сказала я.

— Хотите прокатиться? — тут же загорелся Виктор.

— А можно? — осторожно поинтересовалась я.

— Пошли узнавать! — улыбнулся он.

И мы пошли. В специальной стеклянной комнате обнаружился дядька в спортивном костюме, который записал нас в компьютер, подобрал нам лыжи и повесил на них специальные бирочки, на которых было напечатано «оставлено для», а наши имена вписаны от руки. Потом у нас с Виктором практически одновременно сработали мобильники. Мы переглянулись и рассмеялись. Короче говоря, нас позвали обедать.

Мы поднялись на наш этаж и разошлись в разные коридоры, договорившись встретиться после обеда и пойти покататься немножко в лесу.

У нас в комнате уже стоял сервированный столик с кучей еды и бутылкой вина. Пока родители его дегустировали, я рассказала о новом знакомом.

— А! — сказал папа. — Пациент! Шрам после удаления аппендикса в области…

Мама изо всей силы пнула его под столом. Папа замялся и закончил:

— В области паха. Чего дерёшься?

Мама засмеялась.

— Этот мальчишка поёт — заслушаешься. А ты про шрамы, да ещё после аппендицита!

— Пусть поёт! — отмахнулся папа. — Полька, вина хочешь?

Я сказала, что мы идём кататься на лыжах. Папа сделал было стойку, а мама елейным голосом сказала, что конечно-конечно, что они завтра тоже, а сегодня всё-таки новый год… Кого она хотела задурить, совершенно непонятно. Я снисходительно улыбнулась и развязно спросила, сколько им нужно времени.

— Целая жизнь! — объявил папа и добавил. — Будешь возвращаться — позвони и все дела!

Когда в конце обеда я смаковала фруктовый коктейль — такую художественно резаную смесь разноцветной экзотики, позвонила Наташка. Мы поздравились, поболтали, а потом Наташка сообщила, что меня вчера сильно искали, Сергей был аж зелёный, разбирался с Евгеном. Я поинтересовалась подробностями.

— Ну, чё, — сказала Наташка. — Серый чего-то ему сказал, а Евген ответил, что такие девочки, как ты, не должны ходить домой в одиночестве! Серый аж затрясся, ну, и они там ещё поговорили.

Наташке был явно скучен этот разговор, и я успокоилась. Обошлось без мордобоя.