Мы любили (СИ)

— Значит, пришло время сказать, — Харьков выглядел даже весёлым. — Ты подумал?

— Подумал. Нет.

Тогда Харьков обратился ко мне:

— Видишь ли, Полина, весь последний год Сергей работал на нашу фирму. Причём хорошо. Мы — серьёзная государственная организация. Наше руководство сделало ему предложение. Обучение в цивильном вузе за наш счёт. И никакой армии…

Я вскинулась и посмотрела на Серёжку.

— Их контора — не армия, — подтвердил Сергей. — Гораздо хуже. Нет.

— Последнее слово обычно остаётся за женщиной, — ухмыльнулся Харьков. — Я позвоню завтра. Не буду вас задерживать.

И он ушёл.

— Вот влип, — пробормотал Сергей.

— Они кто? — шёпотом спросила я. — ФСБ?

— Нет, — поморщился Сергей. — Они больше по внешним… имперским замашкам…

— Цивильный вуз это что?

— Что захочу. Любое гражданское заведение.

— Так это же здорово! — обрадовалась я.

— Ты не понимаешь! — разозлился Сергей. — Это будет означать, что я стану их человеком. На всю жизнь!

— Тебе какая разница для кого за компьютером сидеть? — я тоже рассердилась.

— Большая, — сказал он. — Нет. И не только в компьютере дело.

— А в чём ещё? — не сдавалась я.

— Да во всём, — с досадой буркнул он. — В хорошем испанском, например. Полька, вида миа, поверь, я принял правильное решение. Просто поверь. И ничего не говори маме.

И я поверила. Я привыкла ему верить. Знать бы тогда, как всё обернётся. Только вот не знали мы ничего, мы просто были счастливы друг с другом.

А потом началась вся эта армейская суета. Сергей решил отправиться с весенним призывом. В военкомате согласились дождаться, пока он получит аттестат. Наш выпускной был одновременно его проводами.

Кое-кто напился, кое-кто потерял девственность. Евген всю ночь нарывался на неприятности, громогласно рассуждая, как он будет действовать, когда наступит завтра, и я останусь одна. Серёжку его бравада только смешила, а вот Артём заводился. Он, кстати, пытался составить Серёжке компанию, но его забраковала медицинская комиссия. Артём чувствовал себя несвободным и ущербным и ещё и поэтому казался опасным.

Мы удрали от них, когда всем надоело танцевать и потянуло бродить по городу.

— Все улицы забиты ментами, — пробормотал Сергей. — Кого охраняют — непонятно. Нас от города или город от нас. Обязательно кто-то прискребётся…

Мы потихоньку отстали от своих и укрылись в маленьком парке между нашей школой и стадионом. Там было темно и совсем пусто. Мы пошли к летней эстраде, уцелевшей ещё с советских времён. Это было секретное место нашей школы. Многие поколения учеников прятались здесь, когда случалось сбегать с уроков, а учителя старательно делали вид, что не знают об этом.

Не только нас с Серёжкой потянуло сюда. На скамейках мы увидели несколько пар, а потому укрылись за эстрадой. Здесь с незапамятных времён лежало старое дерево, поваленное одной из бурь. За долгие годы оно превратилось в причудливую корягу, лишилось коры, и было отполировано многими поколениями седалищных мышц. Мы уселись на спину этому старику и просто обнялись. Мне было грустно.

— Я тебе оставлю свой ноутбук, — сказал Серёжка. — Будем общаться. Каждый день. Ты и не почувствуешь, что меня нет.

Я хмыкнула. Он тоже засмеялся.

— Вояки сказали, что определили меня к ракетам. Что им нужны грамотные хакеры. Это где-то на севере.

— Постарайся ничего там себе не отморозить, — буркнула я.

Он засмеялся.

— Э т о будет в сохранности, куэрида.

Мне тоже стало смешно. Серёжка повёл рукой по моему колену, сдвигая вверх платье, и за пять минут довёл меня до лихорадки, даже температура подскочила на несколько градусов. Я знала уже, где в следующий момент окажутся его руки, губы, но всё равно вздрагивала, как от неожиданности. Конечно, можно было пойти и домой и проделать это всё в комфортных условиях, но там бы мы были не одни. Чувствовалось бы присутствие любящих и любимых нами людей. Но нам в тот момент хотелось только друг друга. В результате мы оказались на уже влажной от росы траве, среди терпких запахов измятой зелени и земли. И было наплевать, если кто увидит. И все ощущения были острее от того, что нас могут увидеть. Когда я получила наконец-то свой торпедный аккорд до дна, когда, выгибаясь навстречу, запрокинула голову, с тоской поняла, что небо на востоке совсем светлое. Наше время кончилось. Я всё ещё цеплялась за него, но он уже был не со мной.

— Вставай, куэрида, — сказал Серёжка. — Я ещё должен попрощаться с мамой. Вставай, идём.

Следующие три часа пролетели так, будто их не было вовсе. Мы долго смотрели на уезжающий автобус, Валерия Сергеевна и я. Я прижимала к груди тяжёлый ноутбук. Прощаясь, Серёжка сказал, что оставил мне там какое-то послание и что пароль для входа — снова моё лицо. Он вскочил на подножку автобуса и оглянулся в последний раз. Таким я его и запомнила на всю жизнь — в движении на взлёте, с кривоватой усмешкой и грустными потемневшими глазами.