МЫ МЕРТВЫЕ

— Никто не знает, кто я такая. — Тиннстра спрятала свою грустную улыбку, уставившись в свой чай. Она не могла встретиться взглядом с Берисом. Она не могла сказать ему правду. Как она на самом деле была счастлива, что имя ее отца не лежит тяжелым грузом на ее плечах. Правда слишком сильно походила на предательство.

— Отец часто говорил, что из всех нас ты лучше всех владеешь мечом, — сказал Берис, пытаясь ее подбодрить. — Он гордился тобой.

— Я не боец, каким был он. Как ты. Прости, но я не такая. — Должна ли она сказать ему правду? Что она — позор семьи? Что ее выгнали из Котеге? Что она трусиха среди героев? Нет, для этого я недостаточно храбра.

— Ты все еще практикуешь шуликан?

— Каждое утро, когда встаю. Именно так, как учил нас отец. Правда, не настоящим мечом. Сейчас ни у кого нет оружия. — Она отхлебнула чай. — Не знаю, почему я вообще это делаю. Не то чтобы я когда-нибудь с кем-нибудь дралась, но… Это помогает мне чувствовать себя ближе к нему. Я слышу, как он прорабатывает мои позиции, поправляет мою стойку или ругает меня, когда я что-то делаю неправильно. Он всегда был таким терпеливым.

Берис улыбнулся:

— Только потому, что у тебя все это так хорошо получалось. Со мной, Джонасом и Сомоном он был намного жестче. К концу наших занятий мы были покрыты синяками.

— Я никогда не смотрела на это в таком свете. Мне казалось, он не верил, что я достаточно хороша, и давил на меня сильнее.

— Мы все завидовали твоему таланту, Тинн.

— Никогда не чувствовала себя талантливой. — Тиннстра, наконец, подняла глаза и встретилась с ним взглядом. Она не хотела говорить ни о чем из этого. Это все еще было слишком больно. Она все еще слышала, как генерал Харка — ее собственный крестный — говорил ей, что она никто. И был прав. — Я никогда не была такой храброй, как ты. И никогда не буду.

— Тинн. — Голос Бериса был мягким, но в нем было что-то такое, что до смерти напугало Тиннстру. — Мне нужно, чтобы ты была храброй сейчас. Мне нужна твоя помощь.

— Что ты имеешь в виду? — Страх уже нарастал. Ей не понравится то, что он скажет.

— Я ханран, Тинн.

— Нет. — Тиннстру затошнило. Опасность. — Не говори больше ничего. Я больше ничего не хочу знать.

— Ханран. Мы повсюду. В каждом городе. Наше число растет с каждым днем. Некоторые из нас — Шулка. Некоторые — просто обычные люди, которые хотят дать отпор Эгрилу. Такие люди, как ты.

— Не такие, как я. Я бы так не поступила. Эгрилы здесь. Они победили. Они главные. Сражаться с ними — самоубийство.

— Это не так, поверь мне. Это трудно и опасно, но возможно. Мы победим. Завтра произойдет что-то, что изменит ход войны. Изменит все.

— Изменит ход войны? — Тиннстра покачала головой. Все это было безумием. Неужели Берис не понимает? — Нет никакой войны. Мы сдались. Все кончено.

— Ничего не кончено, — сказал Берис. — Война только началась. И сегодня… Я больше ничего не могу тебе сказать, но мне нужно, чтобы ты пошла со мной. Сейчас.

— Нет. Это не имеет ко мне никакого отношения. — Тиннстра отодвинула свой стул от стола. Она не могла вынести такой близости к Берису. Она хотела, чтобы он не возвращался. Остался бы мертвым. — Даже если я могу помочь, сейчас все еще ночь. Комендантский час все еще действует. Нам не разрешают выходить. Если нас поймают, Черепа нас повесят.

— Мы избежим любых патрулей. Мы будем в безопасности. — Он потянулся к ее руке, но она крепко прижала ее к груди.

— Нет, — снова сказала Тиннстра. Она встала и повернулась спиной к Берису. Она не хотела видеть разочарование в его глазах, когда опять его подведет. Но она была трусихой, напуганной трусихой. Он бы не просил, если бы знал. — Ты можешь остаться здесь на остаток ночи, но, наверное, будет лучше, если ты уйдешь, как только взойдет солнце.

— Тинн, ты знаешь, я бы не просил, будь у меня другой выбор, но здесь на карту поставлены жизни.

— Я не хочу, чтобы моя была одной из них.

Берис встал и подошел к ней. Положил руки на плечи:

— Никто не будет в безопасности. Даже ты, даже если будешь годами прятаться в этой комнате. В конце концов, они придут за всеми нами.

Слезы потекли по щекам Тиннстры:

— Я не боец. Я не такая, как все вы.

— Мне не нужно, чтобы ты сражалась. Мне нужно, чтобы ты кое-что понесла для меня — вот и все. Это будет легко. Обещаю. Ты будешь в безопасности.

Тиннстра накрыла его руку своей. Берис всегда делал мир лучше. Ему всегда удавалось изгонять демонов, таившихся в тенях ее разума. Когда она была моложе, она смотрела на него, смотрела на других и удивлялась, как она может быть частью семьи, если она такая непохожая. Если бы только у нее была хоть капля мужества Бериса:

— Ты не знаешь, что произошло в Котеге. Если бы ты знал, ты бы не просил меня о помощи.

— Я слышал об арене. Ты не первая, кто провалил испытание.

Он знал. Милостивые Боги, он знал. Стыд обжег ее щеки. Она опустила голову:

— Я была единственной из детей Отца, кто сбежал. Единственной, над кем смеялся весь стадион.

— Пожалуйста, Тинн. Ты мне нужна.

Тиннстра закрыла глаза:

— Должен быть кто-то еще.