Мы, Мигель Мартинес

— Я хочу, чтобы ты стал его первым заместителем. У тебя будут две функции: это охрана государственных деятелей, которая ведется откровенно плохо. Это надо исправить. Я считаю, что Паукер[16] не справляется со своей работой. Но ты сам решай, оставлять его, или менять. Вторая твоя задача, еще более важная. Это создание информационно-аналитического отдела в составе НКВД. Только эта цель будет как для настоящего подпольщика: с двойным дном. В этой папке документы по Украине. Интересная ситуация получается. В республике вскоре может разразиться голод, а наши органы рапортуют, что всё в порядке. Понимаешь, ОГПУ никакой правдивой информации не даёт! План по польским шпионам они перевыполнили на триста процентов, сидят, и считают, что за это их надо наградить, а сами в это время готовы дать подохнуть миллиону крестьян! Они или не понимают, что делают, или спелись с нашими врагами. Поэтому у меня, у политбюро должен быть свой инструмент. Тайный, неявный. Вот эту двойную службу ты и возглавишь.

— Коба, ты же знаешь…

— Решение по Абхазии мы приняли. Проведем там референдум. Народ скажет, что желает присоединиться к России, так и сделаем.

— Кто будет отвечать за проведение референдума?

— Как кто? Новый начальник информационно-аналитического отдела НКВД, это будет первое испытание его новой службы.

— Ох, Коба… мне подумать надо.

— До вечера подумай! Но не больше! Ты пойми, засиделся ты в горах, пора дела большие делать, а мне не с кем работать, не с кем!

Лакоба сморщил лоб, потом произнёс:

— Вечером ответ дам. Я сказал.

— Я тебя услышал, айиза[17].

* * *

Зубалово-4. Дача Сталина

Вечером у Сталина на даче собралась большая компания с отчетливым кавказским акцентом. Первыми на даче вождя появилась чета Ворошиловых. Они уже вчетвером встречали остальных гостей. Чуть позже подъехала машина, из которой вышли Нестор Лакоба с супругой, сразу же за ними появились Микояны, а также Серго Орджоникидзе, чуть позже подъехала и его жена, Зина Павлуцкая. Детей с собой никто не брал. Сталин пребывал в отличном настроении духа. Конечно, не хватало Кирова, но Сергей Миронович сдавал в Ленинграде дела новому руководителю партийной организации, но собрать своих близких друзей и соратников в такой неформальной обстановке было делом хорошим.

Из всей компании Сталин недолюбливал жену Ворошилова. Екатерина Давидовна (до крещения и замужества Гитля Давидовна Гобман) представляла образец жены и подруги. По молодости лет она увлеклась революционной борьбой, была арестована и отправлена в ссылку. Там у нее возникли романтические отношения с Авелем Енукидзе, но тот не был настроен на серьёзные отношения, беременная Голда (Гитля) осталась одна, а потом потеряла ребенка, как и возможность иметь детей в будущем, малоприятная история. Но именно в ссылке она встретила молодого красавца Климента Ворошилова, это была Любовь! Вот что вспоминал про это сам «первый красный офицер»:

«Мы познакомились во время моей первой ссылки в Архангельскую губернию. Потом встретились в Екатеринославе и хотели было обвенчаться, но по церковным канонам Екатерина Давидовна должна была принять православие, и дело застопорилось. Когда же меня выслали повторно, она приехала ко мне. Надзирающий за мной жандарм потребовал, чтобы она в течение 24 часов покинула поселок как лицо формально постороннее. Тогда Екатерина Давидовна придумала такую хитрость. Из какого-то журнала мы вырезали портрет царя Николая. Повесили его в комнате. Ко времени ожидаемого прихода жандарма собрали в горнице “свидетелей” — местных крестьян. Жандарм пришел, по обыкновению развалился на стуле и начал материться: почему, мол, Екатерина Давидовна еще не покинула поселок? Тут я как гаркну:

— Кто позволил сидеть и материться перед портретом батюшки-государя?!

Жандарм, увидев портрет, весь затрясся, побелел.

— Не губите, — запричитал. — Пусть Екатерина Давидовна живет здесь, сколько хочет. И свадьбу устрою как положено.

Так мы и поженились».