Мы, Мигель Мартинес. Накануне

— Покушение на товарища Жданова было совершено рабочим Путиловского завода Евгением Михайловичем Прудниковым в полдень четырнадцатого мая. Товарищ Жданов направлялся на совещание по вопросам продовольственного обеспечения Ленинграда в Смольном. Прудников поджидал его около служебного хода, одетый в рабочую спецовку, при себе имел раскладную лестницу и инструменты электрика, за которого его и приняла охрана. При появлении Андрея Александровича произвел в него три выстрела из револьвера системы «Наган», больше не дала сделать охрана. Первая пуля попала товарищу Жданову в плечо, прошла навылет, рана не смертельная, медицинская помощь оказана. От двух других пуль его заслонил телохранитель, Павел Забродов. К сожалению, от полученных ран сотрудник НКВД скончался на месте. Ответным огнём нападавший был обезврежен. Сейчас находится в больнице, в сознание не приходил. В Ленинград направлена группа лучших следователей. Была попытка убрать единственную зацепку: на Прудникова попытались ликвидировать в больнице. Мы это предвидели и организовали засаду. Покушавшийся, чьи данные сейчас устанавливают, задержан, пока что давать показания отказывается. Но это дело времени. Расколется. Направил туда лучших товарищей. Результат обязательно будет. Предварительно есть ниточки, которые ведут к окружению Ежова, но говорить об этом рано. Будем раскручивать. Усилили наблюдение и начали прослушку товарища Ежова.

— Ты думаешь, Коленька зашевелился? — Сталин мотанул головой. Ежов после Кирова возглавил Ленинградскую партийную организацию, но проявил себя так плохо, что его очень быстро сняли с должности и отправили на непыльную работу в бюрократическом аппарате обкома партии. А вот его друзьям/любовникам так не повезло. Они настолько зарвались, что отправились в места не столь отдаленные, исправлять свои ошибки на лесоповалах.

— Есть такая вероятность, товарищ Сталин. Но зато есть уже результаты по расследованию покушения на Ворошилова.

Сталин резко развернулся на каблуках и уставился немигающим взглядом на своего друга и соратника.

— То есть, ты уже точно знаешь, кто стоит за Ефимцевым?

— Непосредственно, да. Непосредственно приказ был отдан Гарькавым, который хорошо знал, что сержант Ефимцев смертельно болен, зато его семье было обещано оказать щедрую помощь и вывезти их из страны. Степан проводил их до финской границы, но по нашим данным, агенты Гарькавого устранили всю семью исполнителя. До соседней страны никто не дошёл. После покушения Ефимцева тоже должны были устранить. И это им удалось, хотя и не с первого раза. Но всё равно цепочку наши специалисты сумели раскрутить. В заговоре против Ворошилова фигурируют Якир и Путна. Во главе стоял Гамарник. Цель — убрать с доски Ворошилова и поставить на место наркома свою фигуру — ею должен был стать Якир, получивший поддержку Гамарника. Путна оказался связующим звеном с английскими правящими кругами[3]. Деньги на эту операцию и последующий план выдвижения Якира — его заслуга. И нет, это не Ротшильды. Это Баркли. После расширения и поглощения нескольких колониальных банков семья Баркли со своими партнерами хочет играть большую роль в европейских делах.

Сталин как-то особенно злобно ухмыльнулся. Ворошилов словил две пули, если бы не его крепкий организм и своевременно оказанная медицинская помощь, то помер бы. А так выкрутился, правда, оставался еще очень плох. Фактически, уже четыре месяца всеми делами в наркомате заправляли его заместители. Хотя врачи давали гарантию, что через месяц-второй Климент Ефремович сможет приступить к работе, но это вождя не слишком радовало.

Всё дело в том, что возникла необходимость замены Ворошилова на месте наркомвоенмора на профессионала. Потому что время поджимало, и политический назначенец пока что проваливал чисто военные дела из-за некомпетентности. Нельзя сказать, что Клим совершенно в армейских делах не бум-бум. Ворошилов далеко не глуп, умеет, но не любит учиться, а главное, предан Сталину до мозга костей. И всё-таки, всё-таки…

— Что скажешь, это заговор только против Ворошилова, или всё-таки против меня? О том, что это заговор против советского государства и нашей партии можешь даже не говорить. Это и так понятно.

— Товарищ Сталин, я считаю события последнего полугода звеньями одной цепи. Предотвращенное покушение на Молотова и меня, неудачное на Жданова, более удачное на Ворошилова.

— И ни одного на товарища Сталина? Не правда ли, весьма странно?

— Да. странно, если только не считать все это звеньями одной цепи, то есть более серьезного заговора, чем Ежова — Гамарника — Урицкого. Меры по усилению охраны дали результат, и наш вероятный противник убедился, что так просто тебя. Коба, не достать. Но короля играет свита. Поэтому сейчас они направили основные усилия на то, чтобы убрать самых верных твоих соратников. Я так думаю.

— Э-э-э… ты что, предлагаешь так оценивать верность товарищей: было на него покушение, значит верен, не было — хорошо подумать, можно ли ему доверять? Так?

Киров не растерялся.