Мы, Мигель Мартинес. Война (СИ)

Генерал справедливо считался больше администратором и дипломатом. И поэтому откровенно побаивался этого назначения. Но Игнацию казалось, что сейчас во главе армии должен стать именно администратор, который сможет организовать частичную (скрытую) мобилизацию, провести подготовительные действия и красиво проехать по улицам Берлина на белом коне. Не знаю, откуда это у польских военных и аристократов такое болезненное желание покрасоваться на красавце-жеребце во главе триумфального шествия. Тут бы вообще до шествия как-то дотянуть. Но мыслями пан президент был уже в Берлине. И думал больше о том, что он от Германии отрежет в пользу Польши от можа до можа, и Восточная Пруссия это был тот минимум, на который Польша согласиться только если ей предложат что-то очень интересное в качестве компенсации отказа от всех восточных провинций Веймарской республики вплоть до Бранденурга (лучше всего вместе в ним). А что? Это же славянские земли! Почему бы их не вернуть великому славянскому государству?

— Пан Игнаций, вы же понимаете, есть намного более деятельные генералы, которые смогут повести Польшу к победе! Я вообще склоняюсь к тому, чтобы подождать выздоровления Рыдз-Смиглы, и только тогда…

— Я согласен с вами, пан Болеслав, согласен, но…

Тут президент Польши — высокий, с аристократической внешностью, прекрасно и стильно одетый мужчина поднял палец вверх, чем стал похож на какого-то профессора-маразматика, вдалбливающего прописные истины тупарям-студиозисам.

— Но мы не можем ждать неопределенно долго! И терять время! Наш ответ должен быть решительным и сокрушительным! И хорошо подготовленным! Вы, пан Болеслав, прекрасный администратор, управленец, вы сможете всё подготовить для решительного броска наших сил к Берлину. Русские Берлин брали, французы Берлин брали! Теперь наш черед! Ваша задача подготовить армию к боевым действиям. Опираться будете на наш доблестный Генеральный штаб.

— Я понимаю,что мне придётся согласиться, хотя сердце моё скорбит. На Берлин нас должен был вести наш маршал!

Оба господина выдержали приличествующую скорбному моменту паузу.

— В таком случае, пан Болеслав, позвольте поздравить вас назначением военным министром Польши. И немедленно займитесь приведением армии в боеспособное состояние. Посмотрите, что необходимо оставить для защиты границ с СССР, а какие части можно переправить для похода в Германию. В общем, работайте!

Когда генерал вышел, пан Мосцицкий закурил сигару, уставился в окно, рассматривая площадь перед Президентским дворцом. Всё было неправильным в государстве Польском. В Президентском дворце разместили офисы премьер-министра и правительства, а не президента. Истинный лидер Польши выбрал своей резиденцией дворец Бельведер, а помещения службы президента были просто посмешищем, которое и отражало истинное положение дел в государстве, в котором фигура президента служила всего лишь ширмой, марионеткой. Но тут неожиданно все поменялось.

Выбыли две самых сильных фигуры — диктатор и его ближайший помощник, премьер-министр, Януш Еджеевич хотя и близкий сторонник Пилсудского, но в политике человек без опыта, еще одна декоративная фигура, но еще более декоративная, нежели Мосцицкий. А посему Игнаций решительно воспользовался предоставленным ему шансом. Под надуманным предлогом потеснил канцелярию премьер-министра, и занял лучшие помещения в здании. Выпуская клубы дыма, он внимательно смотрел на площадь, вспоминая, как в семнадцатом году радостная толпа сносила памятник Паскевичу, который стоял посреди площади пред дворцом Наместника. Впрочем, сам дворец был построен для гетмана Станислава Конецпольского, потом переходил от одного магната к другому, во время русской оккупации был выкуплен для наместника в качестве его резиденции, но послужил оной недолго. Вообще-то именно тут планировалась резиденция президента, поэтому этот дворец промеж собой поляки стали называть не Наместническим, а Президентским. И теперь это название должно было «устаканиться» как официальное.

Тут секретарь сообщил о том, что в приемной ждет премьер-министр, которого Игнаций велел тут же пропустить к себе.

— Ну что, он согласился? — поинтересовался Януш Еджеевич, как только вошёл в кабинет президента.

— Да, пан Януш, у него просто не было никакого шанса отказать мне.

— Значит, сегодня проведем приказом, надо будет утвердить его кандидатуру в сейме, но сейчас в этом проблем быть не должно. Всё равно никого более весомого мы не найдём.

Премьер-министр немного кривил душой. Более авторитетные военные были. Для самого же Венява-Длугошовского прыжок с командира второй конной дивизии на пост военного министра был более чем значимым. Но в качестве политической фигуры Болеслав устраивал практически всех.