Мы можем жить среди людей

Что они на самом деле знают о Земле? Нужна настоящая информация, без вот этого бравурного — Гильдия заботиться о вас, новая Эпоха Развития, уникальные возможности, престижная работа и все такое. Нужна просто информация. Голые факты, без оценочной окраски. Только тогда можно разобраться во всем. По — крайней мере, попробовать разобраться.

Эмма приблизилась к экрану и открыла очередной файл профессорского дневника. Тихо сказала Кольке:

— Не выключай эту песню, пусть звучит. Под нее хорошо работается. Не хочешь почитать вместе со мной?

— Не хочу. Читай сама его бредятину. Я тут просто посмотрю, как работали экраны. Может, что интересное записано на них. Все‑таки, это часть культуры наших предков, это тоже надо знать.

2.

Сперва Эмма читала все записи подряд. Все файлы зеленых оттенков. Но очень скоро устала от этих профессорских: "Я не спал ночью, все слушал…" или "Проходил через правые коммуникационные коридоры. Провода и трубы имеют разный запах…"

Записи о запахах и бессонных часах утомляли. Бред какой‑то. Колька прав, профессор действительно медленно сходил с ума в одиночестве.

Он не удивился, когда обнаружил, что его заперли вместе со стаей. Отправил доклад Гильдии, стал более осторожным. Заперся в этих двух комнатах и выходил только тогда, когда прилетал челнок. Импульсный, управляемый автопилотом, челнок не обнаруживался радарами станции. Устройство челнока Эмма понять не могла, но она и не учила механику летательных аппаратов. У детей со станции Моаг была другая специфика, их учили программному обеспечению, языкам роботов, устройству робототехники. Как будущих сборщиков андроидов.

Эмма пробегала записи по диагонали, ругая про себя чокнутого профессора. Но один момент ее заинтересовал. Короткий кусок — воспоминание о детстве.

… Работы тут на станции оказалось очень много. Родители были заняты целыми днями, и мы могли видеться только по вечерам. Два часа посещений детского уровня — вот и все, что выделила Гильдия для семей. Работникам положено было отдыхать, здесь, на станции к режиму относились с вниманием. Потому маму и отца мы с братом видели не больше двух часов по вечерам. Мы ждали этого времени, Сережка плакал по ночам и звал маму. Но постепенно мы привыкли. У нас было все, что нужно детям. Планшеты, новые игрушки, много еды, собственные комнаты и возможность играть с детьми. Весь Второй Уровень станции был оборудован для детей. В конце концов, отец вообще перестал приходить. Работы много, и она интересная — говорил он и не хотел тратить зря время. Мы иногда общались через планшет, короткие переговоры по вечерам. Потому специально спускаться к нам у отца уже не было резона. Приходила только мать, да и то, очень скоро я понял, что не знаю, о чем с ней разговаривать.

У нас были вожатые — молодые девчонки, смешливые и ласковые. Были воспитатели, которые проводили с нами много времени. Были роботы, полностью обслуживающие и постоянно присматривающие за детьми. И это было лучшее, что могла дать семьям Гильдия. Мать постоянно говорила, что нам всем очень повезло…

Да, это знакомые фразы. Эмма тоже так думала. Что повезло, что все классно и правильно. Вот только сейчас так не думает.

И странно… Зачем каждый вечер навещать своих детей? О чем с ними говорить? Просто так смотреть на свое чадо и неловко подбирать слова? У ребенка в голове игры на планшете, гонки на магнитной доске и покупки в магазине. А тут сидит мама и странно смотрит и чего‑то ждет… Профессор писал, что его младший брат, Сережка, даже плакал по ночам за матерью. Почему?

Эмма вспомнила вдруг Соню. Конечно, родители просто привыкли к своим детям, вот как Эмма привыкла к Соне. Как Колька привык к ним обоим. Привычка? Или привязанность?

А у профессора этой привязанности очень скоро не стало, так что ли?

Помню, какой злой спустилась к нам мать, когда узнала, что на станции был искусственно зачат и рожден еще один ребенок в нашей семье. От отца и матери. Вроде девочка — так сказала мать. Я спросил — как назвали, и мать сказала, что понятия не имеет и не хочет иметь. Сказала, что не хотела еще одного ребенка, и что не желает видеть его и заниматься им. Сказала, что это нарушение ее прав. Хотя я до сих пор не могу понять, что тут неправильного. Производство расширяется, Гильдии нужны новые люди. Планете Земля нужны новые люди. Моей матери не пришлось ходить беременной, не пришлось рожать и отрываться от работы. Мать сказала, что это, будто бы, не ее ребенок. Меня и брата она носила в себе, хотела нас, думала о нас и чувствовала нас. А это — ребенок роботов. Так она сказала. Мне это было не понятно тогда, и теперь я тоже не понимаю. Моя сестра была первым поколением зачатых искусственно на станции. Она родилась здоровой и крепкой девочкой. Не знаю точно, удалось ей выжить в случившейся эпидемии, или она заболела, и сейчас находиться среди стаи…

Уникальная запись. Вот, значит, как все начиналось тут на станции. Привезли семьи, после появилась возможность воспроизводить потомство искусственно. Не всем это нравилось, но так бывает. Нововведения не все сразу принимают.