Мы на плечи взвалили

Стас, подумав о том, что Гермиону можно успокоить и зельями, шагнул через камин в Мунго. Ему было интересно, что скажут на эту тему целители, хотя на менталиста его невеста была все еще не согласна. Но хотя бы успокоить ее стоило, поэтому капитан пошел в волшебную больницу с надеждой, что не все такие, как мадам Помфри.

— Чем мы можем вам помочь? — привет-ведьма видела перед собой двоих подростков, но решила обойтись без фамильярности, учитывая, что один из этих подростков был сам Гарри Поттер.

— Мою невесту сильно испугали, поэтому мы хотели бы спросить насчет зелья, а то в школе… — Стас поморщился, и молодая женщина понимающе улыбнулась.

— Пройдите по коридору и направо, — показала привет-ведьма. — Целитель Сметвик немедленно примет вас.

— Благодарю, — поклонился капитан и пошел вперед, увлекая за собой Гермиону.

Целитель Сметвик оказался слегка полноватым мужчиной с роскошной бородой. Он был одет в светло-зеленую мантию, напоминая цветом одеяния маггловских врачей. Приветливо улыбнувшись, целитель, не говоря ни слова, наложил какие-то чары, после чего нахмурился и поинтересовался:

— У меня к вам два вопроса: где вы умудрились получить проклятье Вечного Страха и как вы с ним выжили?

Часть 20

Как только с Гермионы сняли проклятье, она перестала дрожать, но от Стаса все равно не отходила. Целитель с интересом рассматривал эту пару, ожидая вопросы, которые немедленно последовали.

— Значит, на успокоительные она не реагировала именно поэтому? — поинтересовался Стас.

— Да, проклятье нивелировало действие любых зелий, да и маггловских средств тоже, — кивнул целитель.

— А кто наложил проклятье, можно как-то выяснить? — подала голос Гермиона, чувствовавшая себя сейчас вполне уверенно.

— Обычно это почти невозможно, — объяснил Гиппократ. — Но так уж вышло, что автор вашего проклятья сейчас находится у нас, поэтому у меня есть его слепок магии. Это Минерва МакГонагалл.

— Вот тварь, — тихо проговорила девочка, чувствуя желание разорвать старую кошку.

— Согласен, — кивнул Стас. — Еще вопрос, рядом со мной Гермиона становилась нормальной, не боялась, это тоже проклятье?

— Нет, это ваши души, — улыбнулся целитель Сметвик. — Вы обогрели девочку, а она прикипела к вам, да и помолвка у вас, насколько я вижу, сильная.

— Значит я… ну… — Гермиона сильно смутилась. — Ну, мне не надо будет…

— У нее сильное чувство вины было, — объяснил капитан. — Она за наказаниями приходила, иначе сердце болело, это уйдет?

— Вот как, значит, ты справлялась с проклятьем, — покачал головой Гиппократ. — Чувство вины притупится, от сердца будете давать вот эти зелья, — он написал на пергаменте несколько строк. — А по поводу наказаний — это уж вы сами, сердцу плохо больше не будет.

— А что это значит? — удивилась девочка, не очень хорошо понявшая целителя.

— Это значит, что ты хорошая девочка, — объяснил Стас.

— Это ура, — серьезно кивнула Гермиона. — Мне пить зелье, пока не пройдут последствия проклятья?

— Да, — кивнул целитель. — Теперь все будет хорошо.

Поблагодарив целителя и купив зелья, Стас со счастливой Гермионой отправился домой, в Нору. Он себя часто ловил на том, что называл Нору домом, где ему было по-настоящему тепло. Знавшие, куда пошел Стас, офицеры, как и сама Молли, выжидательно смотрели на молодую пару, заставляя Гермиону сильно смущаться. А вот капитан чувствовал себя счастливым. Сам еще не понимая, насколько близкой и родной ему стала эта девочка, капитан тем не менее чувствовал себя каким-то очень счастливым…

— Это было проклятье старой кошки, — сообщила улыбающаяся во весь рот Гермиона. — Так что я теперь не боюсь, от сердца у меня есть зелья, а по попе мне Гарри даст, если буду нехорошей.

— Ты хорошая, — обнял ее Стас. — Очень хорошая и родная.

— Ура! — запрыгала Луна. — Наконец-то! А у нас Зая, которая Джинни, мадам Спраут привела, оказалось знаешь что?

— Что? — посерьезнела кудрявая девочка.

— У нее дочку украли, чтобы шантажировать, а так она хорошая, — сообщила Луна.

— Ну и хорошо, что хорошая, — улыбнулся Стас, а Гермиона вошла в детскую, чтобы посмотреть, что происходит.

Помона Спраут стояла на коленях прямо на полу, она прижимала к себе тело страшно искалеченной девочки, называя ее «доченькой» и «Марией», при этом пытаясь обнять других детей. Женщина рыдала, просила у них прощения, но дети ее не боялись, а, напротив, ластились, подползая поближе. Седая женщина пыталась обнять каждого, прижать к себе, сказать ласковое слово, погладить…

* * *

В открытое окно влетели две совы с ошейниками Гринготтса. Одна несла официального вида тубус, а другая квадратную коробку. Вернувшаяся в комнату Гермиона потянулась к тубусу, вопросительно взглянув на Стаса, который сразу же кивнул, а он сам потянулся к коробке. Одна сова сразу же улетела, а вторая уселась на столе, ожидая ответа. Ну а пока ждала, занялась колбасой, что была придвинута ей на тарелочке.