Мы наш, мы лучший мир построим

   Как только состав замер на станционных путях, с подножки плацкартного вагона соскочил закутанный в шинель и в башлык человек, который ловко пролез под вагонами, и молнией метнулся к станционному домику. Это был рядовой Сергей Селиверстов, по прозвищу Сильвестр, коренной екатеринбуржец, родившийся как раз в этих местах, в Железнодорожном районе города, только семьюдесятью годами позднее. С самого детства он изучил эту станцию, как свои пять пальцев. Ноги сами несли его туда, куда надо. Ведь почти ничегошеньки тут за девяносто пять лет не изменилось. Найдя внутри станционного домика дверь с табличкой "военный комендант, штабс-капитанъ Кудреватовъ", он сначала постучал, а потом сунул внутрь голову, - Здравия желаю, господин штабс-капитан, - с легкой хрипотцой сказал Сергей, - я к вам от Николая Михайловича...

   Услышав пароль, Кудреватов вздрогнул. Он совсем не хотел угодить в историю, и надеялся, что этот проклятый поезд с минуты на минуту уберется с его дистанции. Но видно, что там, в Петербурге, уж очень спешили, и сумели перехватить Романовых. Штабс-капитан не хотел впутываться в политику, но считал невозможным не исполнить приказ вышестоящего начальства. Совершенно непонятно, что будет дальше, но теперь ему придется сделать то, что требовала от него присяга. Царя Николая, отрекшегося от престола в феврале, штабс-капитан считал обычным дезертиром, недостойным жалости. Сам бы он никогда не пошел на то, чтобы спасать гражданина Романова от опасности. Но приказ есть приказ.

   Вздохнув, штабс-капитан произнес, - Они здесь, молодой человек, третий путь, второй вагон от головы поезда... Сопровождают комиссар и двадцать солдат охраны.

   - Благодарю вас, ваше благородие, - быстро сказал Сергей, закрывая за собой дверь, - приятных вам снов.

   Штабс-капитан хотел было сказать, что никаких "благородий" после того проклятого "Приказа N 1" больше нет, но его ночной визитер уже исчез.

   - Какой он к черту рядовой, - подумал штабс-капитан, укладываясь на кожаный диван в своем кабинете и укрываясь шинелью, - скорее, вольноопределяющийся, или офицер из фронтовиков. Шрам на лице, взгляд, манеры, голос... А шинель рядового только для отвода глаз.

   Ворочаясь на жестком диване, штабс-капитан попытался заснуть. То, что сейчас будет происходить на этой станции, его не должно волновать.

   Выскочив из домика коменданта и убедившись, что за ним нет слежки, рядовой Селиверстов, непроизвольно поправив скрытую гарнитуру, почти дословно повторил сообщение штабс-капитана, - Товарищ старший лейтенант, они здесь, третий путь, второй вагон от головы. Семью царя сопровождает комиссар и двадцать солдат охраны. Возвращаюсь. Конец связи.

   Сразу после сообщения Селиверстова в эшелоне все пришло в движение. Спецназовцы одевали экипировку, проверяли оружие и снаряжение, наносили на лица устрашающий боевой грим.

   Старший лейтенант Бесоев постучал в дверь каюты контр-адмирала Пилкина, - Господин контр-адмирал, наш выход. Публика в сборе, музыканты готовы, пора начинать.

   Через несколько минут контр-адмирал вышел, при полном параде, в застегнутой на все крючки шинели, фуражке и при контр-адмиральских погонах. По прошлым временам красавец, а по нынешним - откровенный безумец, попытайся он вот так выйти на улицу. Разорвут на части, причем не какие-то там кронштадтские или гельсингфорские "братишки", а самая, что ни на есть либеральная "тилигенция".

   Подняв глаза, контр-адмирал вздрогнул. Он впервые видел спецназовца XXI века в полной экипировке и при ночной боевой раскраске, - Господи, господин поручик, - тяжело вздохнул он, - во что вы себя превратили!

   - В ужас, летящий на крыльях ночи, - завывая проговорил старший лейтенант Бесоев, - Владимир Константинович, - сказал он, на этот раз уже серьезно, - Поймите, что это всего-навсего наша рабочая экипировка.

   -- Но ведь там женщины, - воскликнул Пилкин, - Александра Федоровна и ее дочери. Вы же их напугаете до смерти! У меня вот сердце от неожиданности, екнуло, а что говорить о дамах и девицах...

   - А еще там, господин контр-адмирал, имеется такая редкостная сволочь, как комиссар Временного Правительства Панкратов и двадцать солдат-обормотов, наверняка лично отобранных этим комиссаром, причем критерием отбора стала личная ненависть их к царской фамилии. Мы должны исключить малейший риск, а значит, с самого начала надо отбить у охраны малейшее желание оказать нам сопротивление. Вы знаете, с какой легкостью даже при случайном выстреле, винтовочная пуля прошивает навылет перегородки между купе, - старший лейтенант жестко улыбнулся, - Ну, а успокаивать перепуганных представительниц слабого пола придется вам, господин контр-адмирал. А теперь извините, пора...

   - Зверь! - подумал про себя контр-адмирал, выходя вслед за старшим лейтенантом в тамбур, - Убийца! Для него убить кого-то - что стакан воды выпить. И все они тут как оборотни: в обычное время - люди, а стоит прозвучать приказу, тут же превращаются в машины для убийств. Но дело они свое знают, что дает надежду на благополучное завершение этой авантюры...