Мы не ненавидим друг друга (СИ)

Мариз слишком много на меня возлагала. Слишком много требовала и слишком много не говорила мне важных слов.

Я знаю, что она меня любит. Знаю.

Но порой мне казалось, что разочарование во мне уже давно пересилило что-то другое.

Я так часто ошибался, разочаровывая ее…

И так часто разочаровывался в ней сам…

Все было сложно, когда мы оставались наедине. В такие моменты я понимал, откуда во мне эта замкнутость и ярая защита своего внутреннего мира. Мать была такой же.

Она никого не подпускала близко, всегда выставляла дистанцию, и никто никогда не знал, что она чувствует на самом деле. Что ее тревожит, что беспокоит, что мучает по ночам.

Она была сильной.

И со временем я стал видеть в ней самого себя. И это пугало. Мы были с ней так непохожи во взглядах на управление или решение тех или иных проблем, но до банального схожи в привычках, поведении и характере. Да, я был мягче. Но только потому, что рядом всегда была Изабель, которая не позволила мне зачерстветь.

Мать всегда была строга к выбору, который я делал. Не спорю, по истечению времени, она часто оказывалась права, но я все равно поступал так, как считал нужным. Потому что она бросала мне вызов своими запретами. Потому что она вынуждала меня до последнего доказывать самому себе, что я не похож на нее.

Не знаю, почему она всегда пыталась заставить меня сделать другой выбор.

Хотела дать мне «лучшее»?

Сделать меня «счастливым?»

Я долго настраивал себя на наш разговор. Знал, что придется вспомнить Магнуса, с которым я имел счастье встретиться и найти в нем то, что не мог найти ни в ком другом. Знал, что придется говорить о Лидии, которая была так похожа на меня и Мариз. Знал, что придется снова объяснять, что брак с Лидией не сделает ни ее, ни меня счастливыми, потому что мы с ней только партнеры. У нас одно дело, один Институт, одни проблемы. Она мой напарник, мой партнер, девушка, которую я всегда прикрою, даже если она меня об этом не попросит. Да, я испытывал к Лидии теплые чувства, но она никогда не вызывала во мне что-то большее.

А Фрей вызывала.

С первого дня.

— Александр?

Да, я не предупредил ее о своем приезде в Идрис. Поэтому сейчас, стоя на пороге ее кабинета, я понимал, почему она так удивлена. Я был редким гостем в Идрисе. А если я и был здесь, то только по каким-то семейным делам, по указанию Института или еще какой-то веской причине.

Мать приглашает меня пройти, и я улавливаю тень напряжения в ее движениях. Она готовится к очередному сопротивлению. Потому что еще ни один наш разговор в последнее время не прошел без скандала. Без сопротивления друг другу.

— Что-то случилось? Или ты решил просто навестить нас с отцом?

— Я хотел поговорить с тобой.

Мама поднимает на меня внимательный взгляд, после чего мы садимся друг напротив друга. Я стараюсь держать лицо, не показав матери, как на самом деле я волнуюсь и как боюсь очередного ее порицания. Которое неизбежно.

Мать смотрит на меня внимательно и словно пытается прочитать меня, пробиться через ту дистанцию, которую мы оба выставляем перед другими.

— Что-то с Изабель? С Джейсом?

Я отрицательно качаю головой и, выдержав небольшую паузу, все же поясняю.

— Нет. Это связано со мной.

И с Клэри.

Но я не говорю этого вслух.

Мариз сидит передо мной с идеально ровной спиной и поднятым подбородком. Я сижу точно так же.

И когда пауза в разговоре затягивается, я понимаю, что она ждет от меня первого слова. Глубоко втянув в себя воздух, я начинаю наш обреченный на сопротивление разговор.

— Я должен тебе сказать, что с Лидией у нас ничего получится. Мы друзья. Не более.

Мариз сдерживается от комментария, и, сощурив глаза, ждет продолжения, понимая, что я все равно обозначу настоящую причину.

И я это делаю.

— Я люблю Клэри.

Как только эти слова повисают между нами, я чувствую облегчение от того, что сказал это. Потому что это правильно. Потому что я действительно это чувствую. Впервые за долгое время, я снова что-то чувствую. И снова рядом с Фрей.

Мать выдерживает долгую паузу, изучая мое лицо внимательным взглядом. После чего она медленно поднимается со своего места и встает у окна, повернувшись ко мне спиной. Опустив взгляд, только горько улыбаюсь, чувствуя очередное прожигающее чувство разочарования. И мне снова … больно. Я снова разочаровал ее. И она снова разочаровала меня.

Все у нас было построено на разочаровании друг в друге.

И я не хотел с этим мириться, потому что любил ее. Я хотел с ней нормальных отношений, хотел чувствовать себя нужным ей. Хотел показать, как она дорога мне.

Но не мог.

Потому что реальность была совсем другой.

— Ты влюблен в нее?

Поднимаю взгляд на спину матери, когда слышу ее спокойный и приглушенный голос. В котором еще скрыта наивная вера в то, что я сказал не то, что она услышала.

— Я люблю Клэри, — снова повторяю я, специально употребив именно это слово, а не предложенный Мариз термин «влюблен», — И сейчас я счастлив с ней.

Мама тяжело вздыхает и, сложив руки на груди, продолжает всматриваться в окно, заставляя меня чувствовать себя все паршивей.