Мы не одни

Гопник постарше и покрупнее набросился следом, ведомый скорее рефлексом, нежели умом, но получил коленом под дых, локтем в бороду и прилег отдохнуть бок-о-бок с главарем. Над третьим же возобладал инстинкт самосохранения, ведь вместе с подельниками драчун мигом растерял всю борзость и предпочел ретироваться. Артур догнал его в два прыжка и сбил с ног, после чего поднял за шиворот, тряхнул как пыльный тюфяк и по слогам процедил в покрасневшее ухо:

- Еще раз увижу - убью.

И по ледяному тону и ярости в прищуренных глазах Иван понял - это не пустая угроза и не фигура речи.

- Скоты, - повстанец навис над распластанными телами и тряхнул хвостом. - Нам чаще приходится сражаться с этой плесенью, а не с настоящим врагом. Поэтому-то до сих пор под пришельцами.

- С-спасибо, - буркнул Иван, все еще дрожа от увиденного.

- Не благодари, - вожак хмыкнул и взглянул на подопечного искоса, с залихватской улыбкой. - Мы не одни.

***

"Перед штурмом планеты киборгов-людоедов Гром заскочил на свою базу в недрах астероида - неприметной глыбы среди миллионов камней в поясе Гаммы Кассиопеи. Кто только не зализывал раны в местном баре - наемники, рейнджеры и звездолетчики со всей галактики, самых разных рас, полов и возрастов. Сперва мальчик очень боялся этой встречи, потому что не мог похвастать ратными подвигами, рассказать героическую историю или дать задире по пятаку. Однако никто из собравшихся не ухмылялся, не бросал презрительные взгляды и не пытался глумиться над новичком, ведь он, несмотря на юные годы и чистый послужной список, был одним из них".

***

- Ты что, и костер разводить не умеешь? - проворчал рыжий чингачгук по имени Наиль.

- Нет, - чуть слышно ответил Иван.

Юлить и придумывать отмазки не имело смысла - с пятой попытки шалаш из сухих веток так и не загорелся. Малец с копьем закатил глаза и совсем по-взрослому покачал головой.

- А еду тебе кто готовил?

- Мама, - признался новичок, посчитав, что лучше прослыть маменькиным сынком, чем лжецом, с которым, как известно, в разведку не ходят. А разругаться с этой странной, но сплоченной ватагой не хотелось от слова совсем.

Несмотря на прямой ответ, Наиль не стал смеяться, тыкать пальцем и отпускать шутки да колкости. Лишь неожиданно горько для своих лет вздохнул и сказал:

- Повезло тебе.

Иван не стал спорить и жаловаться, что порой живые родители - далеко не так здорово, как может показаться. И правильно, в общем-то, сделал, наблюдая, как быстро и ловко мальчуган поджигает скомканную газету.

- Дальше справишься? Я так-то будущий оперативник, а не кашевар. - Заметив растерянный взгляд, Наиль упер руки в бока и буркнул: - Готовить, как я понял, тоже не умеешь?

Иван понурил плечи, размышляя о том, как скоро обузу и неумеху погонят прочь из единственного места, где никто не хочет размазать его по стенке и смешать с грязью.

- М-да... дела. Кипяти воду, а я сейчас вернусь.

Скрипнула дверь, прогрохотали ботинки по бетонным ступеням и раздался недовольный, но беззлобный возглас:

- Вика! Вика!! Иди Ваньке помоги, пока он гречку не запорол!

- А сам? - донеслось из открытого окна.

- А мне тренироваться надо!

- Господи... Семен, последи за подсобкой!

Прежде чем девушка спустилась, подросток повесил котел на чугунный треножник и подбросил в огонь черно-белое поленце. Народ потихоньку просыпался и выходил на крыльцо, кивая и маша руками новоиспеченному повару. Всего повстанцев насчиталось пятнадцать - шесть младших, восемь старших, мальчики и девочки в той же пропорции. При взгляде на них вспоминался школьный класс, вот только на чумазых лицах партизан не читалось ни намека на злобу, лишь усталость и наигранная веселость.

Ребята рассаживались на стащенные со всего двора лавочки будто воробьи на провод, прижимаясь друг к другу, чирикая о своем и не деля соратников по силе, статусу и боевым заслугам. Наблюдая за ними, Иван не чувствовал острого, почти неодолимого желания уставиться в пол, сгорбиться и как можно скорее убраться с глаз долой. Да, ему все еще было не по себе, от переизбытка ощущений слегка кружилась голова, но впервые за долгие годы, а быть может и за всю жизнь он хотел что-то делать и быть полезным кому-то, кроме своей матери.