Мы не подходим друг другу

Неожиданно открывается дверь и на пороге появляется Яроцкий. Он прислоняется плечом к косяку, а в его руках ворох сухой одежды. Ловлю его взгляд, и вижу, что его глаза изучают мои бедра, которые я почему-то тут же инстинктивно сжимаю. Яроцкий довольно улыбается и поднимает глаза до уровня моей груди. Мне хочется прикрыться, но вместо этого шиплю:

- Свали отсюда!

- Успокойся ведьма, - теперь он смотрит мне в глаза, - я тебе вещи принес.

Он кладет их на край огромной ванны и выходит.

Я закрываюсь на замок. Как-то неспокойно переодеваться, пока тут всякие сумасшедшие бродят.

Яроцкий принес мне свои шорты и майку. Я хотела надеть их поверх белья, но это идея мне не нравится. Поэтому я снимаю топ, нижнее белье, и натягиваю вещи Дани, от которых исходит едва уловимый нежный аромат каких-то цветов. Свою испорченную одежду оставляю Яроцкому на память прямо на полу.

Даня ждет в комнате, сидя на кровати.

- Приятно было познакомиться, - бросаю ему и не раздумывая, сбегаю, пока мой будущий муж не учудил еще что-нибудь.

На меня опять все смотрят. Кажется, это моя вечеринка.

Вещи Яроцкого болтаются на мне и совсем не сочетаются с моими босоножками, но сейчас единственное, что я могу сделать – так это уйти красиво. Поэтому не обращая внимания на свой нелепый вид, который интересует каждого встречного, иду к машине и еду в гостиницу.

Ну, что здесь можно сказать? Яроцкий тот еще идиот. Правда красивый, лгать не буду. И бабник, каких поискать.

Знакомство прошло на славу. Я это долго буду помнить. И как смотрел на меня не забуду. Хотя, пошел он к черту. Обычный засранец и бабник в одном лице. Ничего стоящего.

2

Даня

За последний час выкуриваю пятую сигарету, хотя последние две недели довольно успешно боролся с этой пагубной привычкой. Но с такими нервяками, какие мне подкидывает батя, вряд ли станешь фанатом ЗОЖа.

На этот раз он переплюнул сам себя и предложил мне жениться.

Жениться!?

Кажется, что здесь удивительного? Мне двадцать один, через пару лет заканчиваю универ, и вроде как пора уже. Да и я был бы не против, но просто еще не встретил, ту, которая меня бы зацепила. Просто зацепила. Про любовь молчу, потому что мало в нее верю. Ну а раз не верю в любовь, то и париться не надо. Будет мне жена прямо из столицы. Скромная, умная, воспитанная девочка. Ну а что? Так, наверное, модно сейчас. И срать отец хотел, что я совсем не модный парень.

Я поздний ребенок. Мама родила меня в тридцать. А отцу было уже за тридцать. Но несмотря на это, у нас с родителем всегда были нормальные отношения. И нет, не то, чтобы мы понимали друг друга с полуслова, но конфликтов не было лет до четырнадцати. Именно тогда я позволил своему отцу высказать свое мнение, которое к всеобщему сожалению шло вразрез с его. Вот тогда-то все и полетело к чертям.

Я рос нормальным ребенком под строгим присмотром отца. Учился хорошо, слушал каждое его слово, потому что боготворил его. Потому что он всегда пропадал на работе, а в те редкие часы, когда был свободен, я хотел, чтобы отец гордился мной. Чтобы знал, что его единственный ребенок достоин носить фамилию Яроцкий.

Но вот когда я изъявил желание пойти по тому пути, который выбрал сам, отец, на тот момент уже возглавляющий областную прокуратуру, принял все мои слова в штыки.

А я всего лишь хотел заниматься тем, чем мне нравится. Я хотел стать ландшафтным дизайнером. А не долбаным юристом, чтобы потом пойти по стопам отца.

Любовь к чертежам и проектированию у меня была в крови. И я не понимал, почему отец меня не слышал. Почему считал, что только юристы люди и только они могут добиться успехов в жизни?

Вот тогда-то я и взбрыкнул.

Сначала перестал учиться, потом нашел друзей, с которыми пропадал на тусовках до поздней ночи. Потом крики, скандалы, мамины слезы. Мать мне было жалко. Она лучшая мама на свете. Но ее минус – слишком большая любовь к отцу, которая заставляет ее до сих пор глядеть ему в рот. Нет, отец ее тоже любит, и они не мало чего пережили в жизни. Просто батя из семьи военных и воспитание у него соответствующее. Я вообще удивлен, как он не стал военным, чтобы всю жизнь скитаться по гарнизонам. Наверное, мама все-таки своей любовью и преданностью смягчала его характер и повлияла на его выбор. Но это не мешало ему даже взяться за ремень, когда я в шестнадцать по-пьяни разбил джип. Влетело мне знатно, но меня это только еще больше распалило. Я совсем слетел с катушек.

Начались девочки, клубы и разгульная жизнь.

Отец не сдавался. Пытался наставить меня на путь истинный. После школы настаивал на юридическом образовании. И настоял. Правда за небольшую плату. Квартира, машина, ежемесячное содержание и просто больше не лезть в мою жизнь с нравоучениями.