Мы ничего им не должны! (СИ)

Забавная такая розовая бумаженция, где на обратной стороне крупным шрифтом напечатано для сведения посетителей: "Просьба оставить оружие и трости при входе. Военные с оружием и в шпорах не допускаются!" Почему с оружием в Оперу не пускают – понятно, в России тоже кое-где господам офицерам приходится оставлять шпаги и сабли у привратника. Гражданские гости там же в фойе сдают на хранение свои тросточки и прочее опасное дубье от стильного "аглицкого" хлыстика до полупудовой суковатой "эх ухнем" – так сказать, во избежание членовредительства и нарушения общественного порядка. И это правильно, поскольку нередко развлечения, особенно с легкодоступными женщинами и обильным употреблением спиртного в "галантный век" заканчиваются обыкновенным мордобоем, нравы в обществе еще те, но чем провинились шпоры? И что делать нижним чинам из кавалерии и конной артиллерии, у которых это казенное "украшение" намертво приклепано к форменным сапогам, разуваться теперь как в мечети каждый раз? Забегая вперед, следует отметить, что несмотря на зимнее время гардероб не работал и поэтому, даже если бы "руссо туристо" вдруг да и захотели сдать туда весь свой носимый под одеждой смертоносный "арсенал", то не смогли.

– Юбки этими железками кавалеры девкам распарывают при танцах, – так объяснил этот непонятный момент Фигнер, отвечая на вопрос Сашки, – Бывает у иной барышни и весь подол целиком оторвут коли удачно зацепится шпора, вечная беда на балах.

На удивление, в пестрой толпе народа желающего попасть внутрь здания Оперы военных мундиров почти не было заметно. Офицерам, надо полагать, как и везде – такое народное увеселение "не по чину", собственно в России то же самое, существуют разные гласные и негласные запреты. Некоторое исключение представляет разве, что совсем "глухая" провинция, где "их благородия" нередко от скуки даже в кулачных боях "стенка на стенку" принимают посильное участие. Куда подевались остальные служивые, их же в Париже очень много? Александр тогда так и не понял, с чем связано подобное странное явление. Не исключено, что несмотря на либеральные порядки, нижние чины Великой Армии все же ограничены в свободе посещения некоторых общедоступных увеселительных мероприятий, или же для своих солдат Наполеон устраивает гулянья отдельно от гражданских, чтобы они лишний раз не общались с горожанами. Мало ли – сегодня у них "любовь до гроба", а завтра – может быть командиры прикажут подчиненным в этих же самых людей стрелять, такое бывает не только в России.

Наконец, Сашка с Фигнером все же оказались внутри той самой пресловутой Оперы, вокруг которой проболтались с добрый час. Там как в музее, красиво… стиль ампир кажется, так это называют – кругом какие-то сплошные аляповатые цацки, купидончики и прочие замысловатые завитушки. Понимают все же французы толк в таких вещах, этого у них не отнять. Правда кое-что, какие-то там отдельные статуи и панно были наглухо закрыты мешковиной или щитами из свежеструганных досок. Смахивало на то, что власти боялись, как бы "народ" ненароком не отломал чего-нибудь или не дописал нечто нецензурное, возможно как раз бюсты и портреты "горячо любимого" императора и его родственников убрали с глаз долой таким незамысловатым образом.

С помощью деревянного настила, который укладывался поверх кресел вровень со сценой, все внутреннее пространство Оперы было превращено в одно огромное помещение, хоть в футбол тут не играй. А Сашка, стоя на улице, еще голову ломал – где они там скачут, такая масса народу, на сцене все не поместятся, а в зрительном зале надо полагать как и в 21-веке размещены стулья или скамейки. Музыканты, как ни странно, находились не на положенном месте – в оркестровой яме, а стояли и сидели на стульях прямо посреди зала, расположившись компактной группой в самом центре. Вокруг оркестра весело и задорно кружились парочки, "быстрый" вальс, или какой-то французский народный танец, черт знает как у них это называется? Девицы, на взгляд нашего современника, мало знакомого с местными обычаями, могли бы кричать и не так сильно, а то порой пронзительным визгом даже музыку перекрывали. На сцене, где в другое время выступали актеры в этот раз, располагалось самое ценное, что только может быть в любом театре – буфет с чаем, кофе, алкоголем и различными закусками горячими и холодными! Фигнер с ходу оценив окружающую обстановку сразу же потащил напарника прямо туда, на сцену. Такое впечатление, что ему очень хотелось установить контакт с постоянными служащими Оперы, временные ее гости из числа парижан Самойловича не интересовали.