Мы никогда друг друга не любили

— Ты никогда так не делала. Или старательно избегала его, или называла Виктором. И ты назвала меня мужем.

— А еще — идиотом, но ты почему-то упустил этот момент.

Он смеется, привлекая меня к себе. И не сказать, что я против, уж очень мерзко на улице. Холодно, сыро, серо. Я уже почти привыкла целоваться, тем более, что Островский делает это очень хорошо. Или у меня слишком мало опыта, потому что когда он накрывает мои губы своими, прикусывает, ласкает языком, ноги подкашиваются — и я перестаю соображать. Так нельзя, но ничего не могу с этим поделать.

Еще месяц назад я никогда бы не позволила ему вот так прикоснуться, поцеловать меня прямо на улице, но что теперь толку об этом думать?

— У тебя еще есть десять минут, чтобы позвонить в салон, сказать, что ты не выйдешь, сесть в машину и поехать со мной.

Смысл слов доходит с трудом, потому что в ушах шумит и сердце очень сильно бьется. Виктор продолжает прижимать меня к себе, запускает пальцы в волосы, превращая мою укладку в очень не творческий беспорядок. Но чувствовать мягкие массирующие движения так приятно… больше всего на свете хочется расслабиться, дать сонливости взять вверх и запретить себе рефлексировать. Ко мне никогда так не прикасались. Я определенно очень многое потеряла в жизни.

— Куда поехать? — слабо соображая, спрашиваю я.

— Ты хочешь знать? А может, будет сюрприз?

— Нет, от сюрприза легко отказаться. А вот когда знаешь, что теряешь…

— Ну, для начала можно съездить позавтракать. Есть отличное место, ресторанчик «Гренадин». Там обалденные брускетты, яйца и яблочный бисквит. Потом можно пройтись по набережной, подышать воздухом и дойти до магазина. Там раздобыть для тебя какое-нибудь платье, а по дороге завернуть в секс-шоп и купить разогревающую смазку. Тебе она понравится. Потом можно снять номер в спа-отеле, валяться в хаммаме, пить вино, заниматься сексом и есть дорогущий сыр.

— А платье зачем?

— А чтобы снять.

— М-м-м… не убедил.

— Что?! — на лице Островского появляется совершенно искреннее удивление. — Ты серьезно?! Я предлагаю тебе прогулять работу!

— Ага. Конечно, за брускетту я продам и душу, и тело, но все остальное не впечатляет. Гулять по набережной холодно и сыро, к тому же скоро пойдет дождь. Покупать платье, чтобы его снять, бессмысленно, секс-шоп — точно мимо, ну а спа-отель не сравнится с бассейном у тебя в квартире.

— А секс?

— А секс я… не знаю.

Меня все еще пугает вот так просто говорить об этом. Как будто если я перестану делать вид, что между нами ничего не происходит, придется признаться себе в очень пугающих вещах. Мне жутко о них даже думать. Я ведь не могу влюбиться в бывшего мужа?

— Мне нужно время.

Дипломатичная универсальная фраза. И мне оно действительно нужно. Время. Но чтобы в это время меня вот так гла-а-адили…

— А если я подниму ставку и предложу рвануть в аэропорт и улететь к океану?

Не могу понять, шутит он или нет. Но океан… шум прибоя… соленая вода, теплый песок, солнце, ветер, пляжный бар и закат на пирсе. Господи, я сейчас разревусь, так хочется к воде!

— Мне все равно придется выйти послезавтра. А ты наверняка в кошмарах видишь, как вот так запросто бросаешь работу и улетаешь. Оставь океан до тех пор, пока не станет совсем тоскливо.

— Тогда иди работать. Но завтра я за тобой заеду — и мы будем завтракать.

— Договорились.

Островский с явным сожалением меня выпускает. За пределами его рук холодно и противно. Перепрыгивая через лужи, я несусь к салону, держа над головой сумку с ноутбуком. У самых дверей я оборачиваюсь. Виктор не отрываясь смотрит мне вслед и только когда я скрываюсь внутри, садится в машину.

— Слушай, Островская, может, тебя в уборщицы перевести? — интересуется Леся, которая сегодня за прилавком.

Я испуганно замираю.

— За то, что накосячила с букетом? Я все исправлю!

— Нет. Для большего комического эффекта. Кто ж работает флористом и приезжает на мерседесе?

Я закатываю глаза. Леся хихикает.

— Меня привез муж. Сегодня водитель… м-м-м… не смог.

— Ага. Кухарка не успела приготовить кофе, а домработница разбудила тебя звуком работающего пылесоса. Тебе точно нужна эта работа?

— Точно. Я уже говорила. Муж — это муж и вообще… бывший.

— Ага, я видела, как вы целуетесь.

— Ну, возможно, у нас все сложно. Но это не отменяет необходимости зарабатывать самой. Кто знает, чем все кончится.

— Будешь так целоваться — забеременеешь и будешь выбирать обои в детскую!

Я показываю Лесе язык, переодеваюсь, наливаю кофе и приступаю к переделке букета по инструкции с курсов. Его вместе с коробкой французского печенья в качестве извинения мы отправим бедняге, нарвавшемуся на нас с Альбиной.

— Кстати, так почему завял букет? — спрашивает Леся. — Ты сказала, что выяснила.

— Я… м-м-м… плохо пропитала губку.

— А разве Альбина не показала, как нужно?

— Она, возможно, забыла упомянуть какие-то нюансы.

Я бросаю губку в емкость с водой и даже с некоторым удовольствием наблюдаю за тем, как она тонет.

— Да… забыла. Точно, — мрачно кивает Леся. — Кстати. Это Галина, наш новый флорист. Сегодня поработаешь с ней.