Мы никогда не были средним классом. Как социальная мобильность вводит нас в заблуждение

Если мы отождествляем себя с этими идеями или (что более распространено) если мы бездумно транслируем их в своем поведении и ощущениях, так происходит потому, что они встроены в сами ритмы нашей жизни, в используемый нами инструментарий и в институты, с помощью которых организована наша деятельность. Кроме того, так происходит потому, что иногда эти идеи действительно подтверждаются вр'eменными и относительными вознаграждениями, когда более крупные инвесторы получают преимущества перед более мелкими, как, например, это происходит в случае с землевладельцами и арендаторами. Но если у нас есть дурные предчувствия, то они, вероятно, пробуждаются в тот момент, когда используемые нами инструменты и институты, внутри которых мы действуем, больше не функционируют столь безотказно, а вознаграждение, предполагаемое самоопределением, основанным на инвестировании, так и не приходит. Знаменитое высказывание философа Георга Гегеля гласит, что сова Минервы расправляет свои крылья только с наступлением сумерек – под этим он имел в виду, что мы способны понимать вещи только после того, как они стали свершившимся фактом. В нашем случае час для критики пробил с наступлением сумерек идеала среднего класса, когда целый хор голосов сетует о его упадке. Как будет показано в этой книге, наставший для этого момент полностью совпадает с нарастающим в последние десятилетия господством глобальных финансов. Доминирование финансового сектора экспортирует свойственные среднему классу идентификации в недавно либерализированные экономики и одновременно выкачивает ресурсы домохозяйств в тех странах, население которых давно считалось относящимся преимущественно к среднему классу.

Итак, надеюсь, что мое решение обратиться в этой книге к инклюзивному «мы» не будет воспринято как признак того, что я игнорирую или не уважаю реальные различия между людьми. Я знаю и принимаю во внимание, что существует множество людей, живущих в неизмеримо разных условиях, людей, не имеющих возможности распоряжаться ресурсами, людей, у которых отсутствует потенциал оказаться более удачливыми (или наоборот) в результате их инвестиций, людей, не имеющих ничего общего с теми исходными положениями, на которых основана эта книга. Напротив, выбранная мною форма обращения к аудитории проистекает из моей решимости принять всерьез те структурные силы, которые породили и популяризовали образ рыхлого и экспансивного среднего класса, сделав его правдоподобным. Мое намерение заключается в том, чтобы опровергнуть это утверждение в отношении тех, к кому оно применяется – например, тех, кто собирается прочесть эту книгу. Я в самом деле полагаю, что вы, как и я, являетесь результатом определенных инвестиций в образование (а то и во что-то еще) – вы тратите время и деньги, чтобы получить больше знаний, и по определению верите в долгосрочное значение этих усилий. Обращаясь напрямую к аудитории, совершающей подобные инвестиции, я надеюсь установить связь с еще одной нашей общей особенностью – склонностью к рефлексии над имеющимися у нас шаблонными представлениями.

Чем больше нас пребывает в неуверенности и бедственном положении, несмотря на те благоразумные инвестиции в будущее, которые мы уже совершили и продолжаем делать, тем в большей степени перспективы для среднего класса не представляются реалистичными, и теперь настал самый подходящий момент для сомнений, которые действительно уже появились у многих. Однако сомневающиеся действуют по-разному. Некоторые реагируют на ситуацию, пользуясь тем обстоятельством, что благодаря массовому доступу к глобальным финансовым рынкам и их инструментам мы можем избежать узких ограничений среднего класса, избавляться от ожиданий стабильности и постепенного прогресса, которые проистекают из нашего благоразумного потребления и постепенного приобретения собственности и образования, получая вместо этого «Долю в деле»[6].