Мы никогда не умрем (СИ)

Он касался ее губ так нежно, как только умел. Через секунду он забывал себя, теряясь в поцелуе.

— Я люблю тебя, — тихо сказал он, чувствуя, как другие слова рвутся наружу, обретают над ним власть.

Он чувствовал, что не сможет их остановить.

— И я тебя люблю.

«Люб-лю». Интонации Мари. Камень, падающий в воду. Короткий всплеск, круги, расходящиеся по серой ряби.

— Скажи, что мне сделать, чтобы ты меня разлюбила?

— Я не знаю… не представляю себе, что бы ты мог такого… Ты? Сделать подлость, проявить жестокость? Ты этого не сделаешь, и я не уверена, что даже после этого…

— А если бы я сказал тебе, что я болен? Что со мной происходит нечто странное, непонятное другим?

«Вик, прошу тебя, не надо!»

— О чем ты говоришь?..

— Ты мне веришь? — спросил он, сжимая ее запястья.

— Да, конечно… Вик, ты меня пугаешь.

«Не делай этого, ты потом пожалеешь, Вик! Не веди себя как влюбленный дурак, давай хотя бы обсудим!»

В голосе Мартина звучала паника. Он не был готов к такому повороту, но сделать ничего не мог.

«Мартин, ты можешь… ты можешь иметь друзей, понимаешь? Я хочу, чтобы ты был живым! Ты отказался делиться, так дай мне… Она от меня никогда не отвернется…»

«Вик, ты понимаешь, что если она сейчас испугается — тебе будет больно, а я буду чувствовать себя виноватым?» — решился на шантаж Мартин.

— Его зовут Мартин, — выпалил Вик слова, так давно царапавшие его горло.

«Чудно, Вик. Замечательно. Ты молодец».

«Его зовут Мартин!» Он живой. Если он не хочет брать эту жизнь — Вик насильно ему ее даст. Потому что для него в этом мире случилось слишком много хорошего, а для Мартина — только то, что Вик сам смог ему дать. Но теперь все будет по-другому. Не может быть иначе.

— Кого… его?

— Моего друга.

«Ну вот и все», — обреченно подумал Мартин.

Он внезапно понял, что очень устал. Это было странное чувство. Кажется, ему тоже хотелось спать. Выйти в беседку, сесть в кресло и отпустить сознание. Не видеть, не слышать. Спать.

А Вик мучительно подбирал слова. Он внезапно понял, что не может найти правильных. «Моего друга»…

Воображаемого друга? Мое «Второе Я»?

— Он очень много для меня сделал… Он меня можно сказать вырастил…

— Почему ты никогда о нем не рассказывал?

«Да, Вик, почему?»

— Потому что… Потому что он…

«Скажи ей, что я умер, пока не поздно».

Вик прикрыл глаза. «Потому что я безумен». «Потому что Мартин — голос, который я слышу в голове с раннего детства». Мартин — смутный образ в зеркале. Касание руки в пустой комнате. Глаза, серые, как море в шторм. Призрак корабля, дрожащий на ладонях.

Белый мотылек, бьющийся вокруг лампы.

Все эти образы, такие привычные, такие естественные, неожиданно сгустились, собираясь в слова, которые должны быть произнесены.

И изменились в один миг.

Риша молчала. В ее глазах не было раздражения или любопытства, она просто держала его за руку и ждала, что он скажет.

У нее голубые глаза, самые голубые из всех, что он видел.

— Что с ним случилось, Вик?

— Он… всегда… был со мной… И сейчас… я слышу его голос…

Он говорил и чувствовал, как ненавидит себя за эти двусмысленности, которыми он пытается оттянуть момент, когда ему придется говорить правду. Момент, еще пару минут назад казавшийся ему желанным.

Мартин сидел в проеме и молчал, бессильно опустив голову на скрещенные руки. Куда-то делся страх разоблачения, наступивший призрак вины и раздражение. Все слова Вика горчили, как полынь. Он сам хотел оставаться в тени. И все же… его существования Вик стыдится. Поэтому и не может признаться. Он не знал об этом, пока не попытался. И не почувствовал, что его тайна и в самом деле может быть раскрыта.

Никогда еще до этого Мартин так отчетливо не ощущал себя ошибкой. Болезнью. Изъяном сознания.

— Он… умер, да? — тихо спросила Риша, касаясь кончиками пальцев его лица.

— Нет, он, он… Никогда меня не покинет.

«Мартин, я не могу».

«И не нужно».

«Я должен. Так нельзя».

«Не нужно».

— Риш, обещай, что дослушаешь до конца.

— Я… конечно.

— Он сказал мне, что в темноте живут светлячки, — сказал он, и почувствовал, как история, которая оказывается давно уже подобрала себе слова, в которых она хотела явиться на свет, оживает и распрямляется.

Риша слушала его внимательно и молча. Она не отстранилась, на ее лице не промелькнуло и тени недоверия. Она смотрела на него и каждое слово обретало собственную жизнь.

Когда он замолчал, в зале повисло тягучее молчание. Только метель выла за окном и билась в стекла. Риша не отводила от него глаз, и Вик не мог прочитать в этих глазах ни одной эмоции.

— Ты дашь нам поговорить? — наконец спросила она.

«Мартин, ты…»

«А у меня теперь есть выбор?»

— Здравствуй, — тихо сказал Мартин, не отводя от нее взгляда.

— У тебя и правда изменились глаза. И голос…

— Он тебе не врал. К счастью, или к сожалению, я и правда здесь.

— Кто ты?

— Если бы я сам знал. Меня зовут Мартин, это имя мне дал Вик, и другого у меня нет. Я знаю, как выгляжу, какие у меня убеждения и чего я хотел бы, сложись все иначе.

— То есть ты человек?

— А ты веришь, что говоришь с кем-то другим? — устало спросил Мартин, садясь на краю сцены так же, как сидел до этого в проеме.