Мы обещали не расставаться (СИ)

- Думала, Валентина привирает, что ты красив как древнегреческий бог! - воскликнула она. – Но ты оказался ещё красивее, совсем как артист Вячеслав Тихонов или нет, скорей, Ален Делон или Марчелло Мастроянни. – Секунд десять изучающе разглядывала его, потом добавила шутя: - Или вместе взятые. Я просто не могу оторвать от тебя глаз, хотя для меня лучше, если мужчина чуть красивей обезьяны. И как это Валя спокойно спит! Наверное, возле тебя постоянно вьётся рой поклонниц.

- Пусть только завьётся, я разгоню, - вмешалась, смеясь, Тинка, однако ей неудобно стало перед Вадимом – подумает ещё, что она несдержанная болтушка, перед новой подружкой хвасталась им, а всего-навсего сказала Розе, что он красив.

Но, похоже, Вадковский не обиделся, наоборот, был доволен, притянул её к себе, обняв одной рукой за талию, и ласково поцеловал в нос.

- Я сам разгоню любую свору, - произнёс громко, а на ухо прошептал Тинке нежно: - Выходит, для тебя я красив как бог?

Вообще-то, Вадим за прошедшие полтора года сильно изменился: вырос и возмужал, у него появились мускулы, потому что занимался утром и вечером гантелями и качал пресс. Небольшие чёрные усы, которые он отрастил, сглаживали его тонкие черты, придавая мужественность. Никто бы теперь не назвал его «мальчиком с открытки», в нём почти не осталось похожести на знаменитую в царские времена фотомодель и певицу Лину Кавальери; пожалуй, лишь глаза остались прежние – огромные, тёмные, выразительные.

На Новый год Полинка Ардова пригласила всю группу к себе, вернее на родительскую дачу в пригороде Ленинграда.

- Там два этажа, ели вокруг дома, не надо устанавливать ёлку, останется только нарядить, - расхваливала она предлагаемое место для празднования, - кто желает, может привезти своего друга или подружку. Родители останутся в квартире.

Почти все сокурсники встретили это предложение на ура. Вадим пригласил Тинку, она была на седьмом небе. Подарки они решили подарить до поездки. Вадим вручил польские духи «Быть может» и серебряную цепочку с листиком, а Тинка ему – фотоальбом и книгу про Станиславского.

Ехали шумной толпой в электричке. Дача оказалась недалеко от вокзала. Это был настоящий особняк из шести комнат с центральным отоплением. Продукты, закупив заранее, привезли с собой. Тинка командовала на кухне, она быстро поняла, что в приготовлении пищи другие девчонки по сравнению с ней просто профаны и, если она им доверит это важное дело, все останутся голодными.

Под её руководством жарилось мясо, варилась картошка и делались салаты, которым она научилась от тёти Риты - та была любительницей салатов.

Все не задействованные в приготовлении пищи наряжали на улице ёлку и развешивали по забору и крыльцу гирлянды.

Тинке смешно было вспоминать, с каким снобизмом встретила её рыжеволосая Полина.

- А-а… это, должно быть, продавщица пирожков, я помню её, мы покупали у неё пирожки с мясом, - с пренебрежением протянула она, когда Вадим знакомил свою девушку со всеми.

Но Тинка не была бы Тинкой, если бы растерялась, она никогда за словом в карман не лезла.

- Да, я Александра Меньшикова потомок, он тоже торговал пирожками с зайчатиной. – Припомнив, как Вадим рассказывал, что в прошлом году в студии на Новый год Полинка играла мачеху в сказке «Золушка», добавила, подделываясь под небрежный тон Ардовой: - А ты, должно быть, злобная мачеха?

- О, она прелесть! – воскликнул Никита Серов, высокий длинноволосый парень, с причёской а-ля-Битлз конца шестидесятых, уже игравший в институтском театре и не кого-то там с двумя-тремя репликами, а главных героев-любовников. Он пришёл на их курс из академического отпуска, говорили, что попадал в аварию. Впрочем, по ухоженному и пышущему здоровьем виду не видно было, что он год болел и лечился.

- Это моя прелесть! – не удержался Вадим заявить на Тинку свои права, он сразу заметил, как засверкали интересом к ней голубые глаза Никиты.

Тинка действительно выглядела чудесно. Теперь уже на голове был не «гаврош», как в школе, а стрижка «паж»: концы кудрявых густых тёмно-пепельно-русых волос ровно переходили ото лба к шее и загибались внутрь.

Короткое розовато-сиреневое вязаное платье с длинными, расширенными к низу рукавами красиво обтягивало её ладную фигурку и подчёркивало тёплый цвет кожи. На шею она надела подаренную Вадимом цепочку. Почти у всех девушек туфли были на модной платформе, которые выглядели несколько громоздко, а у неё – на простых высоких каблучках. Поэтому она легко двигалась, словно плыла. Голубовато-зелёные глаза, подсвеченные тенями, сияли нежным светом.

К девяти вечера столы были накрыты, и начался, как говорится, пир горой. Проводили старый год, встретили новый. Вадим всё время был рядом с Тинкой, за исключением отдельных моментов, когда разодетая в длинное чёрное бархатное платье Полинка не отвлекала его внимание своими мелкими просьбами и глупыми репликами типа «А помнишь, Вадковский, мы с тобой…», словно у них было ещё что-то общее, кроме совместной учёбы.