«Мы одной крови». Десант из будущего

Пропуск все равно пришлось выписывать – рацию должен был получать непосредственно радист. Женька выскочил на улицу – личный состав отдыхал в кузове. «Механики-водители» спали – Коваленко даже во сне обиженно утыкался физиономией в борт. Остальные сумрачно смотрели, как Земляков забрасывает в кузов добытые богатства.

– Отож, а сапоги дэ? – поинтересовался Торчок.

– Не выписывали мы. По ноге обносить не успеем. Да вы поможете или нет?

Помогли. Коваленко сел, принялся раскладывать комплекты. Судя по мрачной роже, старший лейтенант не спал. Оно и понятно, пусть и отвернешься мужественной бесстрашной спиной к боевым товарищам из прошлого, но особого спокойствия не прибавится. Женьке стало даже малость смешно: Коваленко и Шведова хранили весьма похожее выражение мрачной сосредоточенности.

– Леха, потом доспишь. Агрегат нужно принять.

Заспанному Трофимову слили, он умылся и слегка проснулся. Двинулись принимать радиотехнику и батареи. На дополнительную батарею требовалась еще одна подпись. Женька опять пошел по этажам. Извиняясь и поправляя очки, нажимая на «московская группа» и «сами понимаете». Дважды натыкался на Попутного: майор то курил с каким-то штатским солидным товарищем, то что-то рассказывал в кабинете – доносился уверенный говорок и смешки слушателей. Когда Земляков вернулся с дополнительной «визой» на требовании, радиотехник ругал Леху:

– Да ты вообще-то работал на «Север-бис»? [62]Где вас таких учат?

– Товарищ старший лейтенант, у меня сержант контужен, да еще не спал двое суток, – вступился Женька. – Люди у нас стойкие, но все-таки живые.

– Вот вы с контуженым на сеансе и будете мучиться. Ладно, пусть расписывается…

Потянулась бодяга с оформлением шифроблокнота и прочей сложной и малопонятной радиобюрократией. Женька сидел на неудобном ящике и размышлял: зачем Попутный именно так все обставляет? Нет, погонять сопляка-лейтенанта по кабинетам – это святое. Собственно, и не поймут майора, если его бойцы будут прохлаждаться, а сам старший опергруппы будет по этажам скакать. Вот на кой черт нужна радиостанция и зачем нужно так засвечиваться? Зная таланты майора-клоуна, можно не сомневаться, что свежую форму, оружие и паек Попутный мог бы практически в любой войсковой части выцыганить. Зачем ему реклама и шум нужны? Тщеславие майорское в иной плоскости сосредоточено (кстати, совершенно неясно в какой). Но настойчиво «светит» он и себя, и Землякова. Радиста-водителя можно не считать – он случайно приписанный, следовательно, с Лехи какой спрос. Неужели Попутный какую-то свою многоходовку строит? Используя всех, кто под рукой оказался? Но зачем же Маринку так лицом в грязь тыкать? Нужно, чтобы она сорвалась? Или наоборот, пусть сейчас дотла выгорит, тогда манипулировать будет легче?

Оказывается, забыл Земляков, какие к «Северу» батареи увесистые. А ведь совсем недавно было…

– Леха, я тебя к машине провожу, «сидоры» возьму. Обещали, что кладовщик на продскладе к 17.00 будет.

– Товарищ лейтенант, нехорошо выходит. Мы там сидим, а вы выписываете, таскаете…

– Мне практика нужна, – пробурчал Женька. – Ты рацию проверяй, освежи в памяти. Отвык небось.

– Извините, мне бы в общих чертах понять, с кем связь держать надо будет.

– Понятия не имею.

На Декабристов Земляков сгонял на попутной машине. С маскхалатами проблем не возникло. Выдала форму этакая дородная строгая тетенька с ручищами как у тренированного самбиста. Наверное, ни один десяток полицаев в тылу врага передушила.

Впрочем, к очкарику-лейтенанту тетка отнеслась снисходительно, даже испрошенную саперную лопатку, не указанную в требовании, поворчав, выдала.

Вернулся Женька на той же попутке. Рассказывал водителю о том, как финнов из Выборга вышибали. Хорошо, что отвлекся, – на ленинградские улицы смотреть было тяжко.

Личный состав сидел в «Диверсантке» приводил в боевую готовность полученное оружие, но морды у всех троих были красные, злые, – как пить дать, опять вели историко-политическую дискуссию.

– Вроде и дело у вас, а все отвлекаетесь, – печально сказал Женька. – Я все понимаю, но товарищу старшине можно бы и подсказать, что у нее нос в солидоле.

– Это не солидол, товарищ Земляков, а пушечное сало [63], – резко сказал Коваленко.

Шведова принялась утираться чистой портянкой.

– Так точно, пушечное, товарищ старший лейтенант, – поправился Женька. – Вот, теперь и на ухе. Разрешите приступить к получению продуктового пайка?

– Да иди, иди, – пробурчал Коваленко, заглядывая в ствол новенького пистолета.

– А оно тама ведра воды не найтить? Отож очень полезно горячи головы остужать, – заметил Торчок.

– Если вы еще вглубь копнете, то брандспойт тянуть придется, – заметил Женька.

И Шведова, и старлей враз заскрипели зубами. Земляков, вытряхивая на ходу вещевые мешки, поспешно отступил под защиту стен Большого Дома.