«Мы одной крови». Десант из будущего

Разошлись. Майор потопал спасать драгоценный портфель, инспектировать продсклад десанта и менять по своему шпионскому разумению историю страны. Женька с непосредственным командиром пошли в глубь леса. Скоро полянка попалась подходящая. Птички чирикали, а так тихо было. И на плацдарме не стреляли, и на юге умолкло.

– Гадостно как-то уходить, – пробормотал Коваленко.

– Нас в Отделе ждут. Там такие проблемы, что…

– Тьфу, Земляков, еще ты меня агитировать будешь? Металл прячь…

Пистолеты и все лишнее схоронили под мох. Лопатку Женька пожалел, повесил на развилку куста багульника. Полезная вещь, 1936 года рождения, изготовленная правильным заводом «Коминтерн». Пригодится кому-то.

– Все-таки гадостно, – повторил старлей, вытирая потное лицо. – Давай, Жень, командуй. Что-то я подзабыл, как там по методе…

* * *

По методе получилось, хотя и с очевидной погрешностью – финишировали на скате насыпи, заскользили по влажной траве вниз. За спиной был склон эстакады. Впереди улица, за ней стены и золотые купола – Новодевичий монастырь.

– Это что такое? – с некоторой тревогой спросил Коваленко, слабо знакомый с достопримечательностями столицы.

– Понаехали тут, – пробурчал Женька и был пойман за капюшон. – Э, оторвется ведь, дряхлый вовсе. Перед вами, товарищ старший лейтенант, знаменитый монастырский комплекс, памятник архитектуры XVI–XVII веков. В 20-х годах XX века несчастных монашек изгнали злые большевики и открыли тут музей. Потом наоборот вышло… Короче, кассы у входа.

– Новодевичий, что ли? И кладбище здесь?

Шутить расхотелось. Остатки опергруппы в молчании двинулись по тротуару. Погрешность по финишу вышла небольшая – можно и пешком до расположения дойти, а можно в троллейбус сквозь турникет прорваться. А может, и из Отдела встретят.

Женька пытался поаккуратнее пристроить полы пятнистой куртки-размахайки и думал, что в погрешности сам лично и виноват. Мелькнула перед Прыжком мысль неуместная. Вспомнился тот холмик желтый, сосна с зарубкой, старательно Торчком вырезанной. На песок бабочки садились: бледно-бирюзовые, крошечные. Узнать, что за вид такой, что ли?

26 июня

Соединившись с десантниками, 37-й гвардейский стрелковый корпус продолжает пробиваться на север. Бои на рубеже финской обороны у села Пуску-Сельга. Диверсионной группой противника атакован штаб 100-й гвардейской стрелковой дивизии…

Эпилог

25 июня 201* года Москва.

Ленинский проспект

17.25

Блаженствовал переводчик Земляков. Хотя блаженство было не полным, поскольку Ирки не было. И что за мода отключать мобильный и сваливать на какую-то диспансеризацию неурочную, когда у человека два дня с выходом домой, в гражданскую жизнь? Это Коваленко накляузничал – «у Евгения контузия была, возможно, сотрясение, а у него мозг – рабочий инструмент…». Хотели в госпиталь запихать, но смилостивились и дали два дня домашнего режима.

Кушал Земляков. Питался. Наверстывал. Второй литр ряженки, да с глазированными сырками. Обед тоже был ничего, но уже два часа как прошло.

Осторожно заглянула мама:

– Жень, а вообще у тебя все нормально? Хорошо себя чувствуешь?

– Ага. Палец не болит. Вообще-то вовремя я его придавил. За комп нельзя, а домой можно.

– Я к тому, что ряженка с сырками не очень хорошо сочетаются. И вообще, Жень, скажи честно – там у вас с питанием плохо стало?

– С питанием хорошо, вот с хорошим питанием плохо, – объяснил военнослужащий, очищая очередной сырок – забинтованный палец приходилось изящно оттопыривать. – Понимаешь, повар у нас отличный, такое харчо готовит – обалдеть. Но уехал на окружной конкурс поваров. И такую сейчас безвкусицу дают – прямо ужас. Наедаться наедаемся, но никакого удовольствия.

– Так, может, тебе остренького, маринованного? Я грибочков купила. Такие крепенькие…

– Нет!!!

Мама вздрогнула.

– У нас парню из дома трехлитровую банку опят прислали, – поспешно объяснил Женька. – Вкусные, но мы малость объелись.

– Евгений, ты все же дичаешь там… – начала мама, но тут, на счастье военнослужащего, затрезвонили в дверь.

– Да что ж так нетерпеливо? Неужели опять из ДЭЗа? – Мама пошла открывать.

Женька ухмыльнулся.

Влетела рыже-белая, вся такая празднично-чистая. Никаких каблучков, кроссовки, спортивная белая толстовка.

– Ой, я смотрю, эсэмэска пришла…

Мама тактично удалилась. Женька обнимал подругу, целовались, конечно.

– С пальцем что? – задыхаясь, прошептала Иришка. – Только не говори, что сунул не туда.

– Я-то туда, а они на него ящик – бряк! Чуть не сломали. Ящик, между прочим, со снарядами. Танковыми…

– Врун.

– Если честно, то об рельсу с размаху задел. А ты с чего к медикам вдруг подалась? Что-то случилось?

– Здорова целиком и полностью. Могу справку показать. И анализы. Вот только там у них новые томографы и эти, как их, «Двуликие Янусы»…С телефонами туда вообще не пускают…

Стояли у окна: под моросящим дождиком в Нескушном гуляли собаки и хозяева. Женька обнимал подругу со спины, терся щекой о такой мягкий душистый капюшон толстовки.