Мы остаемся свободными

Это было необыкновенно и неожиданно. Огромное небо с редкими облаками вдруг стало другим. У самого моря оно налилось золотистым с красными отсветами, а у кромки облаков все еще оставалось ясным и голубым. А дальше, над самой головой, расползалась фиолетовая темень, в которой крошечными огоньками замигали робкие звезды. Облака то и дело меняли цвет, то растворяя в себе розовый, то набирая синий и серый. Вода в океане у горизонта отражала и золотое, и розовое, и красное, наплывала на песок темной волной, шелестела, шептала, волновалась и нервничала. Как будто ей было жаль уходящего солнца и тех красок, что сползали с небесного свода, меняясь на ночную синь.

– Это красиво, – потрясенно проговорила Таис, задрав голову и уставившись в небо. – Это страшно красиво.

– Вот именно страшно красиво, – согласно усмехнулся Федор. Вар оглянулся. Его лицо озарилось, словно внутри у него зажгли яркую лампочку. И без того улыбчивый рот разъехался чуть ли не до ушей, глаза заблестели. Он вытянул руку и ткнул указательным пальцем куда-то вперед, в скопление высоченных валунов, от которых на песок ложились длинные черные тени.

– Вот он, мой дом. Там, в камнях, наше поселение. Чуть дальше причалы и лодки, отсюда их не видно. Наверное, рыбаки уже вернулись, и ма печет рыбный пирог. Вы любите рыбный пирог?

Любит ли Таис рыбный пирог? Да у нее во рту целый день не было ни капли воды, ни крошки еды! Ничего съестного они не успели захватить с приземляющегося модуля. Живот подвело, штаны сваливаются, зубы стучат от холода. Сейчас бы не только рыбный пирог, сейчас бы Таис съела все, что угодно, даже жареного фрика.

– Значит, вы ловите рыбу? – спокойно уточнил Федор, ловко направляя медленную отяжелевшую доску к указанным валунам.

– Рыбаки ловят. Это когда у них нет вахты.

– А вахта как часто?

Но словоохотливый Вар неожиданно сказал:

– Вам ма все расскажет. Это же много чего надо рассказывать. Пусть она на вас посмотрит. Вы ей понравитесь, я уже давненько не притаскивал ей с Могильника таких больших и интересных штук.

– Что? – Таис уставилась на стоящего впереди Вара, на его тонкую смуглую шею, закрытую неровными прядками волос, на коричневые края торчащих из-под волос ушей.

– Она любит, когда я нахожу на Могильнике интересные штуки. Свалку у нас еще Могильником роботов называют.

– Мы вообще-то люди, а не штуки, – без улыбки произнес Федор.

– Какая разница? – Вар неопределенно дернул плечом и вдруг прыгнул вниз, подняв тучу песчинок.

Подскочил, оглянулся, махнул рукой и велел:

– Спускайтесь. Тут вам сложно будет пролететь. Поселение в камнях, там теплее по ночам.

И зашагал вперед, весело и бойко. Подпрыгивал время от времени, размахивал руками и поднимал ботинками столько песка, что, наверное, вся его лохматая голова мигом оказалась в песчинках.

– Вот дурень, – буркнула Таис, спускаясь вниз и оглядываясь.

Потемневшее небо уже не пугало. Оно стало похожим на большой шатер с крошечными точками звезд. Подняв голову, Таис всмотрелась в него и подумала, что где-то там высоко одна из звезд вполне может оказаться станцией. Как же она далеко! Как же им теперь добраться до родного дома? Найдут ли они такую возможность?

Вернуться хотелось. Очень сильно, особенно после длительного путешествия по холоду, по сухим человеческим костям и по огромному Могильнику. Только сейчас Таис смутно начала понимать, что такое тоска по дому.

Это чувство унять не просто, оно не заглохнет само собой. Будет грызть и грызть изнутри, вызывая тоску и тревогу. Как там наши? Что сейчас делают? Не угрожают ли им снова крейсеры? Все ли живы?

– Могильник – это подходящее название для Свалки, – проговорил Федор и легонько подтолкнул Таис в плечо. – Ты чего стоишь?

– Смотрю, где там на небе наша станция…

– Нашла что смотреть. Пошли, не то отстанем.

Вар между тем уже успел скрыться за ближайшим здоровенным камнем, поднимавшимся над головой темной громадой. Солнце опустилось в океан, и выглядело это очень странно, будто оно просто утонуло в воде, и лишь его край все еще высовывался из-за горизонта, раскрашивая небо в горячие краски.

У камней царила ночь, темная и холодная. Ни проблеска света, ни лучика звезд. Все закрывали каменные вершины, холодные и неуютные. Они, словно стены лабиринта, обступили со всех сторон, сжали проход настолько, что продвигаться стало возможно только по одному.

– Идите прямо, на свет. Как свет увидели, значит, пришли, – долетел до них звонкий голос Вара.

– Ладно, хоть сказал, куда надо двигаться, – буркнула Таис.

– Что ты хочешь от него? Он же мальчишка, малец совсем. Сколько ему? Восемь? Девять? Ну, пусть десять лет. Шастает, где хочет, делает, что хочет. Сам себе хозяин. Хотел бы я посмотреть на его родителей. Взрослые всегда предоставляют детей самим себе? – проговорил Федор, пробираясь вперед.

– Да, это странно. Я бы не пустила ни одного детеныша с нашей станции на Могильник. Даже со взрослыми не пустила бы.

– Зато мы с тобой отлично лазили по Третьему уровню, по складам, когда добывали еду. Нам некому было запрещать. Помнишь? – улыбнулся Федор.